Единственной ложкой дегтя в бочке меда, муравьями на его пикнике, собаками на сене оказывались все те же самые жены и матери. Джентльмены доверяли Стоуни сопровождать своих благопристойных супруг на приличные мероприятия, чтобы освободить себе время для совершенно неприличных занятий. Возможно, джентльменам не стоит доверять собственным женам. Стоуни слишком часто обнаруживал, что от него ожидают, будто он станет сопровождать скучающую юную невесту прямо в ее будуар. Обойденные вниманием женщины средних лет считали, что он должен продолжать танцевать и после того, как бал закончился. Иногда даже старая дева искала себе грелку для постели получше, чем горячий кирпич. Несколько более осведомленных леди намекали на возможность компенсации.
В таких случаях Стоуни складывал свои полномочия. Может быть, он и является платным компаньоном, но, черт побери, он вовсе не шлюха. Определенно не все его услуги можно купить.
Несмотря на эти несколько неудач — или, может быть, из-за того, что Стоуни продемонстрировал подобные моральные принципы — виконт получал все больше и больше просьб от тех, кто искал его общества. Его банковский счет все увеличивался, так же, как и его слава, если славой можно считать многозначительное подмигивание и похлопывание по спине. После первого Сезона его клуб стал походить на офис, где проводят интервью. После первой помолвки в его новом графике мероприятий оказалось больше записей, чем в книге пари в «Уайтсе».
Дела шли так хорошо, а мужское отвращение к разбавленному вину, игре на арфе и неприкосновенным девственницам таким сильным, что на следующий год Стоуни пришлось завербовать двух друзей в качестве помощников в своем деле.
Второго сына требовательного герцога, лорда Чарльза Хэмметта, держали в ежовых рукавицах. Один неверный шаг — и его содержание тут же урезалось. Два таких шага — и его послали бы наблюдать за владениями семьи в Америке. Лорд Чарльз страдал одновременно и от морской болезни, и от страха перед деспотичным отцом, поэтому в двадцать четыре года представлял собой образец респектабельности. Когда-нибудь он женится на девушке, выбранной ему отцом, которая, разумеется, принесет пользу герцогству. Тем временем Чарли занимал деньги у друзей, чтобы заплатить своему портному — мастеру своего дела. Виконт Уэллстоун пришел ему на помощь.
Капитан Дэниел Брисбен был школьным товарищем Стоуни. Теперь он вернулся из армии с постоянной хромотой, без карьеры и без всякой надежды, кроме спасения в бутылке. Стоуни спас и его тоже.
Какая женщина не придет в восторг от внимания сына герцога, вышедшего в отставку героя и привлекательного виконта? Ну и что, что капитан Брисбен не может танцевать и не очень хорошо умеет вести светскую беседу и говорить комплименты? Ну и что, что лорд Чарльз — всего лишь второй сын со слабо очерченным подбородком и еще более слабым чувством стиля? Что с того, что лорд Уэллстоун на мели, да еще и убежденный холостяк к тому же? Вместе они означали, что у девушки всегда будет представительный партнер за ужином, привлекательный и внимательный визитер днем, завидный сопровождающий на любое мероприятие, на которое ее отец не сможет пойти из-за подагры.
У нее есть кавалер.
Она станет успешной в обществе.
И Стоуни тоже ждет успех.
Вскоре он сумеет восстановить Уэллстоун-парк до самоокупающегося, приносящего доход процветания. Вскоре у него будет достаточно средств, чтобы запустить программу по разведению лошадей или небольшую верфь на побережье в Норфолке. Вскоре он сможет выдать Гвен положенную ей вдовью часть, и молиться, чтобы она использовала эти деньги в качестве приданого. После еще одного весеннего Сезона, как рассчитал Стоуни, он попрощается с дебютантками, расстанется с девицами, оставшимися без кавалеров, уйдет из этого бизнеса по сопровождению раз и навсегда. Когда ему исполнится тридцать лет, он покинет Лондон без сожалений. Но сначала…
— Как это понимать: ты скомпрометировал дочь графа Паттена?
С развязанным шейным платком и расстегнутым сюртуком, Стоуни расположился у себя в кабинете, в последний раз проглядывая счетные книги перед тем, как отправиться в постель и предаться приятным мечтам. Затем в дверь вошел этот ночной кошмар. Рука капитана Брисбена слишком сильно дрожала и он не смог налить себе вида из графина на столе у виконта. Стоуни взял графин и наполнил бокал — а затем осушил его сам.
— Проклятие, — проговорил он, — ты должен был танцевать с этой девушкой, черт возьми, а не уничтожать ее репутацию!
Офицер на половинном окладе без приглашения упал в кресло перед столом.
— Она сказала, что заболела. Я отвел ее в пустую комнату, собираясь привести ее мать, хозяйку бала или горничную. Кого угодно. Что я могу знать о женских недугах? Но когда мы зашли в комнату и я повел ее к кушетке, девушка каким-то образом упала на меня. На мою больную ногу.
— Нет, я не знаю, как твоя больная нога смогла порвать на ней платье, черт бы все побрал!
— Что ж, эта нога подвернулась, и мы упали на кушетку. Я попытался схватиться за стол, но, как оказалось, зацепился пуговицей мундира за кружево на вырезе ее платья и раздался ужасный звук, и она закричала, а затем вбежали ее мать и половина гостей, а ее отец, граф Паттен, начал кричать. И…
— И ты помолвлен. Желаю тебе всего хорошего. Может быть, леди и склонна к хвастовству, но ее приличное приданое должно обеспечить тебе достойную медицинскую…
— Нет.
Стоуни покачал головой. Бренди не могло так быстро повлиять на его мозг.
— Нет… что?
Брисбен уставился на носки сапог.
— Нет, я не женюсь на дочери графа.
— Но ты же джентльмен, ради всего святого!
— Который собирается жениться на любимой женщине, клянусь честью.
— Честью? Честь требует, чтобы ты женился на… Как там ее зовут?
— Леди Валентина Паттендейл. Такая у них фамилия.
— Хорошо. Что ж, ты погубил репутацию девушки. Вероятно, она захочет выйти замуж в день святого Валентина, так что у тебя будет почти год, чтобы полюбить ее.
— Ты не понимаешь. Я люблю другую. Я дал ей слово.
Стоуни налил себе еще бокал. В этот раз он вспомнил, что нужно налить еще и гостю.
— И ты никогда не думал, что стоит сообщить мне об этой юной леди?
— Для чего? Я еще не могу позволить себе жениться на ней, так что официально между нами ничего нет. Ее опекун не одобряет меня.
Виконт с облегчением вздохнул.
— Что ж, в этом-то все и дело. Никакого объявления в газетах, ни кольца на ее пальце. Нет, все в порядке, ты можешь жениться на леди Валентине.
— Нет.
— Черт побери, кто-то должен жениться на этой треклятой девице! — Стоуни со стуком опустил бокал на стол.
Капитан отводил глаза от Стоуни. Молчание окутало их словно саван. Наконец Брисбен произнес:
