– Мне так плохо, – сказала Фенелла и снова откинулась на спинку кресла. Краббе взял ее за руку, и она стерпела пожатие его пальцев.
– Ничего, дорогая.
– Как ты мог? – шепнула она безжизненными губами, закрыв глаза.
– Больше не повторится.
Впрочем, может быть, повторится, несмотря на страстных мужчин с топорами.
Вскоре желто-коричневая земля Дахаги стала нежно на них поглядывать, потом резко взметнула к ним руки из сонной песчаной постели. Кокосовые пальмы покачивались, как манекены, сильно растрепанные на морском ветру. Увидели выведенное известкой на длинной пальмовой крыше имя, прошептанное при знакомстве, потом закричавшее во все горло: КЕНЧИНГ.
Молли де Круз опять обнесла всех глюкозными леденцами. Электрическая табличка вновь велела НЕ КУРИТЬ, ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ. Шлепнулись на землю, самолет из летающего корабля превратился в большой, неуклюже прыгавший автобус.
Мохиндер Сингх медленно погасил полнобородую уверенную улыбку. И засуетился. Должен кое-что передать мемсахиб.[8]Ей было плохо, вид такой же зеленый (ха!), но теперь она грациозно шла к открытой пасти самолета, к гигантскому солнцу и морскому небу. Мохиндер Сингх следовал за мужчиной, ее мужем, с трудом что-то выкапывая в заднем кармане своих белых брюк. Внизу, на досуге, если только найдется проклятая штука.
– Говорили, он нас встретит, – сказал Краббе. – Не вижу, чтоб где-нибудь ждал хоть один европеец. – Они шли к аэровокзалу из двух длинных лачуг, волоча за собой багаж. Две малайки в саронгах,[9]в белой пудре, на высоких каблуках, приветствовали жен-товарок. Их муж, несший только бумажную сумку, погнал своих курочек к поджидавшему автомобилю, гордо неся перед собой брюшко. Пассажира-китайца приветствовал громким хакка[10]желтый труп в свободной рубашке, сплошные очки и крупные зубы. Рыжий англичанин зашаркал прочь вместе с портфелем. У супругов Краббе было много багажа, которому предстояло пройти через таможню; им пришлось ждать. Но их решительно никто не ждал.
– Надо было позаботиться о подобных вещах, – заметила Фенелла.
– В письме было написано черным по белому, – сказал Краббе. – Официально.
Мохиндер Сингх вытащил бумажник, отчаянно начал искать. Удостоверение личности. Лотерейный билет. Сломанный гребешок. Фотография маленькой толстой племянницы. Грязная бумажка с магическими китайскими цифрами. Сложенная брошюрка о гуру Гобинд Сингхе. Несколько десятидолларовых бумажек. Только не искомое.
На барьере в душной хижине таможни был разложен багаж четы Краббе. Девушка-сиамка в форме с короткой юбочкой спросила, декларируют ли они что-нибудь. Нет, ничего.
В конце аэровокзала плоскостопо стояли малайцы того типа, которого Краббе никогда раньше не видел. Ноги голые, мускулистые, ступни плотно стоят на земле, словно в этом пристанище для летающих кораблей сама песчаная почва могла из-под них выскользнуть. На головах свободно повязанные тюрбаны из посудных полотенец, концы их треплет ветер. Драные спортивные рубахи, старые саронги. Лица морщинистые, глаза проницательные. Они молчали. А в руках у них…
Краббе сквозь похмелье ощутил дрожь страха. Нет, это невозможно. Черт побери, он только прибыл. Неужели слух уже разнесся? Донесли ее родственники с западного побережья, весть разнеслась барабанным боем сквозь густые джунгли? В руках у них были длинные тюки с одеждой, но пальцы стискивали узнаваемые рукоятки, и у Краббе возникло предчувствие острого лезвия топора, разносящего череп, или, в лучшем случае, тупого слепого удара обуха.
– Леди, – сказал Мохиндер Сингх. – К несчастью, я куда-то засунул свою деловую визитку. Меня зовут Мохиндер Сингх. Вы приехали в Кенчинг. Вам, возможно, понадобится много вещей для украшения дома. У меня магазин, совсем новый, на джалан Лакшмана. Тонкие шелка, занавески, любые одежды. Постельное белье. Комоды камфорного дерева. Приходите, будете довольны. И для детей всевозможные вещи.
– Не говорите мне про детей, – сказал Краббе.
– Смотри, – предупредила Фенелла. – Идут сюда. К нам. С оружием.
– Да, – сказал Краббе. – С оружием.
– А все ты виноват, – нелогично заявила Фенелла. – С местной женщиной спутался.
– Не отступай, – велел Краббе. – В глаза им смотри.
Мужчины неуклонно приближались, пятеро, в хвосте маленький мальчик, тоже со свертком, учившийся ремеслу. Девушка-таможенница не обращала внимания, болтая с какой-то мелкой аэровокзальной сошкой. Вскоре самый старший рубщик, энергичный патриарх, кратко рыкнул остальным, которые тут же просто остановились, беззлобно глядя на намеченную жертву. С неимоверным облегчением, от которого вновь накатило похмелье, Краббе понял, что их жертва – сикх-магазинщик.
– Что он говорит? – спросила Фенелла.
Патриарх пользовался скупым лающим языком, как бы из одних гласных с гортанными перебивками. Но Краббе кое-что понимал в этом странном диалекте: учитель малайского в Куала-Ханту познакомил его с фонологией. Старший рубщик приблизился к пытавшемуся укрыться сикху и сказал, что ни сам, ни коллеги вражды к нему не питают. Он просто выступает за друга. Сикху хорошо известно, что этот самый друг вскоре предстанет перед судом за кражу кухонного полотенца в магазине сикха. Сикху лучше было бы снять обвинение. Правда, сейчас он получит официальное предупреждение спять обвинение, ибо надо помогать друзьям, мир без дружбы – ничто. Если послушается предупреждения, угрожать ему больше не будут. Все это излагалось быстрыми коренными словами без особых структурных связей. Затем последовало само предупреждение.
Топор глухо стукнул по массивному тюрбану и нестриженым волосам сикха. Сикх сел на пол, слегка застонал. Патриарх вытащил из-под саронга на груди две сигареты. И сообщил сикху, что это единственная плата, принятая за работу для друга. Одну сунул в собственный рот, другую предложил сикху. Чтобы продемонстрировать, что вражды действительно нет. Можно сказать, работа.
– Глупый старик, – вставил один из рубщиков помоложе, стискивая топор. – Это ж бенггали тончит. Им религия запрещает курить.
– Правда, – сказал патриарх. – Мир полон неверных, набитых свининой. Пошли. – И они удалились; мальчик уважительно ждал, чтоб пристроиться в хвост.
– Какой стыд, – сказала Фенелла Мохиндер Сингху. – Вы сильно пострадали?
– Смотрите-ка, – сказал Мохиндер Сингх, – деловые визитки были у меня в тюрбане. Вылетели от удара оружия. В Дахаге такое бывает. Ни закона, ни порядка. Возьмите, пожалуйста, карточку, леди. – И засеменил в конец аэровокзала. Вскоре показался на велосипеде, пьяно виляющий по дороге.
