Но и на служебной стезе к моменту избрания в университетские профессора дела у Константина Лукича складывались неплохо. После смерти настоятеля церкви российского посольства в Мадриде он становится священником той же церкви. Из поездки на родину возвращается в Испанию с молодой женой, которую полюбил еще в студенческие годы.
Обязанности его не столь уж обременительны, и он значительную часть времени проводит в местных архивах, разыскивая материалы, интересные для русских читателей.
Вступает в здешнее ученое общество «Атеней», где знакомится с учеными и крупными сановниками — членами испанского кабинета министров.
За восемь лет, проведенных в Мадриде, Константин Лукич приобрел литературную известность в России, и эти его труды приносили неплохое материальное вознаграждение. В одном из писем конца 1868 года он упоминает, что «в истекший год вымарал только пером, сверх моего чаяния, более тысячи рублей». «Для денег работаю не без плода, — делится К. Кустодиев с другом, — хотел бы, впрочем, работать с пользою и для моих русских братьев… Мои письма в “Православном обозрении” производят некоторое впечатление на нашу братию по Волге и в Москве»[11]. Последняя реплика, несомненно, говорит о том, что он переписывался с поселившимися в Астрахани братьями, тоже служившими по духовной части, и получал от них благоприятные отзывы о своих статьях.
В 1870 году Константин Лукич, ставший к тому времени протоиереем, назначается настоятелем Иромской церкви близ Будапешта в Венгрии. Церковь в Ироме была построена в связи с кончиной здесь восемнадцатилетней Александры Павловны, дочери императора Павла I. Его заботам поручают еще два зарубежных русских прихода — в Праге и Карлсбаде. Новое место службы позволяет К. Кустодиеву изучать многообразные архивные материалы, связанные с судьбами славянства. По-прежнему интенсивна его журналистская работа.
Но вот внезапный и жестокий удар судьбы — в конце февраля 1872 года умирает горячо любимая жена Наталья Ивановна. Похоронив супругу под Москвой, на ее родине, Константин Лукич возвращается в Иром. Но одиночество слишком тягостно для него, и он привозит в Венгрию престарелую мать. Однако ей тяжело приспособиться к жизни в чужой стране. Старушка просит отвезти ее обратно в Россию.
Вновь одиночество за границей, и единственное спасение — в труде. Некоторые итоги просветительской деятельности в русских православных журналах на протяжении двух десятилетий подведены при избрании на должность профессора богословия Петербургского университета. Кажется, что впереди новое, интересное поприще. Но, увы, отмеренный срок жизни истекает. Пошатнувшееся здоровье заставляет его отказаться от преподавания в университете, и он возвращается служить в Иром. Спустя два года Константин Лукич скончался в Ироме, как впоследствии и младший брат Михаил, от скоротечной чахотки.
Со смертью мужа основные заботы по поддержанию семьи легли на плечи двадцативосьмилетней Екатерины Прохоровны. Второго появившегося на свет мальчика окрестили в честь покойного отца Михаилом. По хозяйству самая главная помощница — старая няня Прасковья Васильевна Дроздова. Верный и преданный семье человек, на ее руках когда-то и сама Екатерина Прохоровна росла. А за младшими уже старшие дети присмотреть могут — восьмилетняя Саша и шестилетняя Катерина. Самой же «главе семейства» с детьми заниматься некогда. Многое ли купишь на пенсию в 50 рублей, которую выдают за мужа? Приходится крутиться, чтобы еще заработать. То заказ на шитье возьмет, то, по праздникам, спешит по приглашениям в дома знакомых купцов — развлечь гостей игрой на рояле. И с благодарностью вспоминает она родительский кров, отца с матушкой, позаботившихся научить ее всему тому, что теперь выручает в нелегкой нынешней жизни.
Семья живет на Эспланадной улице — снимает флигель во дворе дома состоятельного купца Михаила Павловича Догадина.
Об этом человеке стоит сказать подробнее. Спустя несколько десятилетий судьба одного из его сыновей неожиданным образом переплетется с судьбой картин уже широко известного тогда художника Бориса Кустодиева.
У Михаила Павловича в городе магазин «железных, медных и скобяных товаров», в собственном доме на Шоссейной улице, «близ Коммерческого моста». В справочнике «Вся Астрахань» он помещает рекламу своего магазина, из которой следует, что Догадин продает «чугунное литье: котлы до 150 ведер и разные печные приборы», а также «сталь английскую и русскую разных заводов», и «медные изделия: самовары, тазы, колокола и прочее», а также «весы русские, американские Фербенкса и килограммовые». Здесь же можно найти ножи рыбные, багры и всякий столярный, плотницкий и слесарный инструмент.
У Михаила Павловича Догадина авторитет в городе немалый. Он гласный городской думы, член Присутствия по промышленному налогу и член ученого комитета городского общественного банка. Известен он и благотворительностью, и потому, как и родной его брат Константин Павлович, избран членом правления Попечительства о бесприютных детях.
Константин Догадин тоже известный в Астрахани купец, торгует мукой, зерном, имеет собственный кирпичный завод.
Оба брата, как и положено солидным купцам, люди глубоко верующие и состоят в Астраханском епархиальном комитете Православного миссионерского общества.
Купцы Догадины, вероятно, вышли из казаков: в городе, по данным справочника «Вся Астрахань», проживало немало Догадиных, связанных со службой в Астраханском казачьем войске. А один из Догадиных, Александр Адрианович, подготовил к изданию собранные им «Былины и песни Астраханских казаков», опубликованные в 1911 году, и «Рассказы о службе казаков Астраханского казачьего войска».
В зрелые годы Борис Кустодиев не без нежности в душе вспоминал тот небольшой еще мир, с которым были связаны его первые впечатления, — окруженный забором двор купеческого дома, сеновал, голубятню, сараи, каретный и дровяной. А если забраться на крышу, то порой можно даже увидеть пожар на набережной реки Кутума.
С верным товарищем по детским играм, младшим братом Михаилом, они любили наблюдать, как кучер готовит к поездке лошадей. А лошадей у Догадиных держали горячих, с норовом, с дикостью в глазах. Такие, если руки не побережешь, и искусать могут.
У купцов, хозяев большого дома, и родня большая. То у кого-то свадьба, то поминки, то иное событие, и опять во дворе расставляют столы для угощенья, а когда придет время песни петь, заводят старинное:
Ой, да как было то, братцы, на речке, На реке оно на Камышенке, Там вот жили-проживали Они, казаки, — люди вольные, Разудалые все — добры молодцы…
По церковным праздникам Екатерина Прохоровна, принарядив детей, идет с ними в церковь Рождества Христова, — эту самую, где отпевали их отца, а то и в Успенский собор. Вот уж где, восхищается Борис, красота и великолепие, и он любуется иконами, и богатыми их окладами, и огромностью храма, и сверканием дорогих одежд архиерея. Вслед за матерью и сестрами выпевает слова молитвы.
