Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
– Значит, одобряете? – улыбнулся он.
– Да. Хотя какое мне дело… да, одобряю. – Она улыбнулась в ответ. – И что же вы строите?
– Железнодорожные пути. Туннели. Каналы. Мосты и акведуки. Благодаря паровозам на все эти конструкции сейчас большой спрос. Правда, сам я их не строю, я их создаю. И все-таки… Заниматься практическим делом очень интересно, миссис Макбрейн. Под моим началом работает много людей; они занимаются физическим трудом, а я сейчас почти все время провожу на заседаниях совета директоров, хотя мне по-прежнему нравится считать себя инженером.
– И, судя по всему, весьма преуспевающим. Вот не подумала бы, что деньги для вас такая проблема.
Иннес смерил ее загадочным взглядом, а затем налил им обоим виски из графина, принесенного официантом.
– Ваше здоровье! – Он чокнулся с ней.
– Ваше здоровье! – Эйнзли отпила глоток. Янтарная жидкость с ароматом торфа и дыма приятно согревала. Она отпила еще.
– Судя по вашим словам, для вас деньги – проблема, – сказал Иннес Драммонд.
Эйнзли кивнула. Он ждал, наблюдая за ней и вертя бокал в руке. В браке она научилась многому, и, среди прочего, держать при себе свои мысли. И свои тайны. Ей стало стыдно при мысли о том, сколько она совершила ошибок из-за своего доверчивого, робкого характера. Она никому не рассказывала подробностей, даже Фелисити, а ведь Фелисити ее лучшая подруга. Но что страшного, если она доверится незнакомцу? Что бы ни привело его в Эдинбург, вряд ли он задержится здесь надолго. Если же он все-таки ее осудит, ей не будет так уж больно. В конце концов, она его совсем не знает. А может быть, если она вслух расскажет о своих бедах, ей станет легче и она поймет, как найти выход.
Взгляд Эйнзли упал на обручальное кольцо. Она поспешно спрятала левую руку в складках платья.
– Да, деньги, – начала она, – все сводится к деньгам, и хотя я твержу себе, что жизнь обошлась со мной несправедливо, ведь я сама не транжира, но в глубине души понимаю, что виновата не меньше, чем он. – Она отпила еще глоток. – Храбрость во хмелю! – Допив виски до конца, она поставила бокал на стол и глубоко вздохнула.
Иннес гадал, что сейчас последует. Может, лучше прервать поток ее излияний? Нет, он сразу же отверг эту мысль. Она набирается храбрости – значит, ей нужно выговориться. Она заинтересовала его; кроме того, неплохо сосредоточиться на чужих бедах вместо того, чтобы постоянно думать о своих. Он осторожно отпил виски и стал ждать.
– Мне придется вернуться немного назад, – продолжала Эйнзли. – Вы точно хотите послушать?
Он кивнул, и она улыбнулась с видом: «Ну что ж, сами напросились».
– Итак… Когда я встретила моего будущего мужа, Джона Макбрейна, мне было двадцать. Мы познакомились почти десять лет назад. Он выглядел совершенным джентльменом: почтенный, красивый, представительный, общительный. – Она загибала пальцы, перечисляя свойства мужа. – А еще он обладал тем, что называют обаянием, и совершенно меня очаровал. Мы с ним встретились на приеме в «Эссембли Румз». Он был знакомым знакомого. Производил впечатление состоятельного человека. Через полгода он сделал мне предложение, и я очень обрадовалась. Я влюбилась в него и была на седьмом небе от счастья… – Снова улыбка, только на сей раз горькая. – Джон отправился к отцу просить моей руки. Отец спросил, уверена ли я в своих чувствах. Он сказал, что никакой спешки нет, а если я вдруг передумаю… но я не могла передумать! Мне казалось, что папа, как всегда, осторожничает, только и всего. И позже он был с Джоном вежливым, ни разу не сказал мне ни одного дурного слова о нем, и… но я забегаю вперед.
– Хотите еще? – спросил Иннес, придвигая к себе графин. Миссис Макбрейн покачала головой, и он с трудом удержался, чтобы не налить себе еще. – Продолжайте.
– Мы были счастливы. Сейчас трудно представить, но год или около того мы были счастливы. Потом начали приходить счета. Когда я показывала их Джону, он просил меня не беспокоиться. И все же я беспокоилась, а когда наконец занялась подсчетами, оказалось, что мы должны чудовищную сумму. Узнав, что мне все известно, муж пришел в ярость; он уверял меня, что долги – временное затруднение… ах, чего он только мне не говорил! Сначала я верила ему, потому что хотела верить. До тех пор я ни разу не поинтересовалась источниками его дохода, мне казалось, что отец… вот видите, я опять пытаюсь переложить вину на других, хотя виновата во всем сама. Надо было обо всем расспросить его с самого начала. Надо было сразу озаботиться долгами, но к тому времени, как я взяла дело в свои руки, было уже поздно.
– Хотите сказать, что к тому времени долги вашего мужа стали огромными?
– Нет. К тому времени уже поздно было убеждать мужа в том, что его долги касаются не только его, но и меня, – сухо ответила миссис Макбрейн. – Наверное, я выпью еще, если вы не возражаете.
Несмотря на виски, она была бледна, губы сжаты, глаза смотрели куда-то внутрь себя. Заметив, что у нее дрожат руки, она поставила бокал на стол. Хотя ее историю нельзя было назвать оригинальной, она трогала Иннеса до глубины души. Он сам не понимал, в чем тут дело.
– Так и знала, что вы не поймете, – вдруг заметила его собеседница. Ее слова застали его врасплох: она как будто прочитала его мысли. Он не стал ничего отрицать.
– Тогда объясните, – попросил он.
– Представьте, что бы чувствовали вы, если бы вашей компанией стал заправлять кто-то другой. Как бы вы отнеслись к тому, что захватчики принимают решения помимо вас, не советуясь с вами. Заметьте, последствия их решений имели для вас большое значение, но вас лишили права голоса! А теперь представьте, что сначала вы вообще не понимали, что происходит. А когда поняли и обвинили во всем захватчиков, вам ответили: они делают только то, что от них ожидалось. Потом они перешли в наступление и объявили, что вы вообще не имели права их обвинять. И замкнулись в себе. Вы как деловой человек способны защитить себя. Вы можете, например, подать в суд на захватчиков, которые вас обманывали. Я же была всего лишь женой обманщика… – Миссис Макбрейн развела руками и снова горько улыбнулась. – Жене остается только одно: с трудом сводить концы с концами, страдать, устраивать скандалы… или замолчать и смириться. Как его жена я не в состоянии была ничего изменить.
Иннесу стало не по себе. Он много лет назад решил не жениться и никогда не размышлял о несправедливости закона в отношении брачных обязательств. История миссис Макбрейн была ужасна, а еще ужаснее – холодность, почти безмятежность, с какой она рассказывала о своей жизни. Почти безмятежность – потому что он готов был биться об заклад, что рука, спрятанная в складках платья, сжата в кулак, а в светло-карих глазах таится не только гнев, но и боль. Ему стало обидно за нее, хотя он понимал, что с точки зрения общества ее муж не совершил ничего предосудительного. Более того, общество склонно вставать на сторону таких, как Джон Макбрейн. Принято, чтобы всеми делами занимался муж, а жене положено, как выразилась миссис Макбрейн, «молчать и мириться» со своим положением.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
