Вася предпочёл бы жить в многоэтажке, как все его одноклассники. Им не приходилось по осени сгребать листья, а зимой расчищать дорожки от снега. Не нужно было таскать дрова и рано утром топить печку. И удобства находились в квартире, а не во дворе. Но при всех недостатках жизнь в частном доме имела свои преимущества. Летом можно было валяться в гамаке и грызть яблоки прямо с ветки. А в сарае дед оборудовал мастерскую, какую ни за что не сделать ни в одной квартире. С наступлением холодов мастерская переезжала в просторную горницу.
Вася жил вдвоём с дедом. Родители развелись, когда Васе было пять лет. Отец уехал в Питер и там обзавёлся другой семьёй. В Москве он бывал редко, а когда приезжал, заходил и привозил в подарок игрушечную машину, как будто Вася застрял в возрасте пяти лет. Мама укатила в Америку делать карьеру и обещала забрать сына, как только устроится. Когда Вася был маленький, он думал, что карьера — это нечто вроде дома, который строит мама. Но оказалось, карьера отличается от дома тем, что строительство дома когда-нибудь заканчивается, а карьеру можно строить бесконечно. Сначала мама боялась потерять работу, потом вышла замуж, а три года назад у неё родилась дочка.
Впрочем, Вася и дед жили душа в душу. Никанор Иванович не докучал внуку нравоучениями, и Вася пользовался относительной свободой. К тому же их объединяла страсть к изобретательству. Никанор Иванович был изобретателем от Бога. Он постоянно претворял в жизнь новые идеи и умудрялся не только успевать за техническим прогрессом, но порой опережать его. Единственное, что возмущало Васю, — это неприспособленность деда к жизни.
Взгляды Никанора Ивановича на устройство мира были такими же старомодными, как и манера одеваться. Дед и выглядел так, словно по ошибке попал в современный мир из позапрошлого века. Высокий, сухопарый с бородкой клинышком и в пенсне он мог бы позировать за Антона Павловича Чехова. Любой другой на его месте купался бы в деньгах, а дед ни разу не удосужился запатентовать свои изобретения. Он считал бумажную волокиту напрасной тратой времени, поэтому патенты и прибыль получали другие.
Вася вернулся домой поздно. Уставший и голодный горе-спортсмен застал деда за компьютером.
— Ты пришёл? Разве уроки закончились? — спросил Никанор Иванович, отрываясь от работы.
— Дед, ты на часы хоть изредка смотришь? Уже шестой час, — с укоризной сказал Вася.
— Не может быть! — воскликнул старик и, сверившись с часами, удивлённо поднял брови. — Ну и ну! В Интернете не замечаешь, как бежит время. А ты почему задержался?
— Страдал за науку, — буркнул Вася. — У нас есть чего поесть? Я голодный как волк.
— А как же! Щи. И фирменное блюдо: паста с сыром и кетчупом.
— Опять макароны?
— Да, но по-итальянски, — заметил дед.
— Ага, спагетти тоже по-итальянски. Вчера ели, — проворчал Вася. — А до этого рожки, ракушки…
— Ты же сам просил, чтобы я готовил разнообразнее, — сказал Никанор Иванович.
— Дед, ты неподражаем. Интересно, сколько ещё есть синонимов макарон? — засмеялся внук.
— Не привередничай. Послезавтра пенсия. Купим твои любимые сосиски, — пообещал Никанор Иванович.
В принципе дед был мировецкий старикан: не докучал, не занудствовал. Если бы до него дошло, что изобретения нужно продавать, а не разбазаривать, житьё было бы лучше некуда. А на пенсию особенно не разбежишься.
— Так что же у тебя случилось в школе? — поинтересовался Никанор Иванович за обедом.
Вася зачерпнул щи и вместо ответа спросил:
— Тебе когда-нибудь попадало за твои изобретения?
— Сколько раз. Через это проходят все изобретатели, даже великие Резерфорд и Тесла терпели неудачи.
— Если бы неудача. Гораздо обиднее, когда попадает за успех.
— Любопытно. И что же ты изобрёл?
— Реактивные присадки на ролики.
— Реактивные? — удивился дед.
— Это просто название такое. Они дают роликам ускорение.
— Занятно. После обеда покажешь, что это за штуковина, — Никанор Иванович потёр руки в предвкушении. — Я всегда считал, что у тебя отличный потенциал.
— Ты об этом нашему физкультурнику скажи.
— Он не оценил твоё изобретение? — спросил дед.
— Ещё как оценил. Будто наскипидаренный вокруг школы носился, пока заряд не вышел, а теперь на мне отыгрывается. После уроков гонял в спортзале. Я думал, не выживу. Заставил подтянуться сто раз.
— Неужели ты подтянулся? — изумился Никанор Иванович.
— Что я, железный, что ли? Завтра опять велел остаться.
— Браво. Я лично скажу твоему физруку спасибо. Тебе не повредит накачать мышцы.
— Дед, ты бы хоть для приличия посочувствовал.
— Чтобы мозги работали, нужно иметь крепкое, здоровое тело. А у меня, кстати, хорошие новости. Знаешь, сколько человек заходило на сайт, чтобы ознакомиться с устройством нейтрализатора излучений? Семьсот восемнадцать. За один только день. И заметь, ещё нет шести.
— Дед, ты выложил нейтрализатор в Сети? — опешил Вася.
Последние полгода Никанор Иванович бился над новым прибором, который позволит убирать вредные излучения мобильных телефонов. Вася возлагал на этот проект большие надежды. И вот, оказывается, дед за здорово живёшь выложил его в Интернете! И при этом радовался, как ребёнок:
— Конечно. Не буду же я его держать под подушкой. Чувствуешь, каков отклик!
Вася не разделил энтузиазма деда. Он посмотрел на него со смесью жалости и злости, как на умственно отсталого, только что спустившего в унитаз выигравший лотерейный билет.
— Дед, ты лох.
— Василий! — осадил внука Никанор Иванович.
Воспитательный окрик не возымел должного действия, а только подзадорил парня.
— Ты не просто лох. Ты первостатейный, вселенский, космический лох лохов. Таких лохов один на всю Галактику. И почему этим лошарой должен быть мой дед?! — сокрушался Вася.
— Я попросил бы тебя следить за выражениями, — сказал Никанор Иванович тоном, который считал строгим.
Вася подумал, что выразился слишком мягко. Любой другой на его месте наверняка употребил бы более крепкие русские слова. Не в силах успокоиться, он продолжал:
— Ты хоть представляешь, сколько мы на этом деле потеряли? Мобила у каждого. И за здоровьем народ следит. Твой приборчик можно было загнать за бешеные бабки. А ты выкладываешь его в Интернете. Пользуйтесь на халяву, кому не лень.
— Во-первых, не надо загрязнять русский язык. А во-вторых, изобретения должны служить людям. Это не моя собственность. Мне это было дано свыше, чтобы я передал дальше и народ этим пользовался. Что я и делаю, — сказал Никанор Иванович.
— Во-первых, русского языка ты не понимаешь. Я тебя тысячу раз просил: посоветуйся со мной, прежде чем раздаривать свои идеи. А во-вторых, ты передаёшь их не народу, а шустрилам, прямо в загребущие руки. Они твой приборчик запатентуют, а ты опять окажешься ни при чём. Неужели жизнь тебя ничему не учит?
