Магдалена плакала на кухне. Дети смотрели кино наверху и ждали, когда вернутся родители. Услышав, как внизу хлопнула дверь, они выскочили навстречу маме и папе, а увидели Энни — мокрую и всю в слезах.
— А где мама с папой? — с недоумением спросил Тед, а Лиззи закрыла рот рукой и смотрела на тетю широко распахнутыми глазами. Увидев Энни внизу, она сразу поняла, что произошло.
— Мама и папа… — в ужасе прошептала девочка.
Энни молча кивнула, бросилась по лестнице к детям и обняла всех троих мокрыми руками. Они вцепились в нее, как утопающие в спасательный плот, и Энни вдруг с внезапной ясностью осознала, что все трое теперь ее дети.
Глава 2
Следующие дни превратились в настоящий кошмар. Пришлось все рассказать детям. Лиззи была убита горем. Тед, выслушав новость, спрятался в гараже. Кейти плакала, не переставая. Сначала Энни не знала, что делать. Она отправилась в Нью-Лондон поговорить с полицейскими. Остатки самолета так обгорели, что их нельзя было узнать. От тел остался лишь пепел.
Энни как-то удалось выполнить все необходимое. Она достойно похоронила сестру и ее мужа. На похороны собралась половина Гринвича. Партнеры Билла по издательскому бизнесу прибыли из Нью-Йорка выразить свои соболезнования. Энни позвонила в свой офис и объяснила, что ей требуется отпуск на одну-две недели и что она не может провести презентацию.
Она переехала в дом Билла и Джейн, забрав вещи из своей новой квартиры, которая теперь казалась древней историей. В квартире была только одна спальня, а Энни не хотела забирать детей из родного дома сразу после трагедии. Так что теперь приходилось ездить в город на работу. Магдалена согласилась жить в доме. Энни пришлось привыкать к мысли, что она превратилась в двадцатишестилетнюю женщину с тремя детьми. Когда-то Джейн и Билл говорили, что, если с ними что-нибудь произойдет, ей придется заменить детям родителей. Билл не имел близких родственников, а родители Джейн и Энни умерли. Некому было позаботиться о детях, кроме Энни, и всем четверым придется с этим смириться. Выбора нет. В ночь перед похоронами Энни поклялась Джейн, что посвятит свою жизнь детям и сделает для них все возможное. Энни понятия не имела, каково это — быть матерью, она была всего-навсего веселой тетушкой, однако теперь придется учиться. Она даже в мыслях не могла сравнить себя с Биллом и Джейн — те были чудесными родителями, а у детей осталась только она одна.
У Сета хватило такта подождать неделю после похорон и лишь тогда явиться к ней с визитом в Гринвич. За обеденным столом в тихом ресторанчике состоялось их объяснение. Сет без ума от нее, но ему всего двадцать девять лет, для него немыслимо связать себя с женщиной, имеющей троих детей. Он провел с ней потрясающие два месяца, но это выше, выше его сил. Энни сказала, что все понимает. Слез у нее не было, ведь она-то не сходила от него с ума. После его объяснений она словно окаменела и не сказала ни слова. Домой они ехали в полном молчании. Сет хотел поцеловать ее на прощание, но Энни отстранилась и без слов ушла в дом. У нее были более важные дела — воспитание троих сирот. В одну ночь они стали ее семьей, а Сет к этой семье не имел никакого отношения. Да и могла ли Энни представить себе мужчину, который бы захотел принадлежать к их семье? Когда самолет ударился о землю, она мгновенно повзрослела.
Девять месяцев спустя, в конце учебного года Энни с детьми перебралась в город. Она сняла квартиру недалеко от той, которую занимала до гибели сестры, с тремя спальнями. Детей записала в нью-йоркскую школу. Лиззи уже исполнилось тринадцать, Теду было девять, а Кейти — шесть. Все это время Энни только и делала, что стремглав неслась с работы домой, чтобы подольше побыть с детьми. В выходные она водила Кейти на балет, Теда на футбольные матчи, а Лиззи по магазинам. Записала мальчика к ортодонту, ходила на собрания в школу, если только не задерживалась на работе в Нью-Йорке. В архитектурном бюро к Энни относились с сочувствием и пониманием. Магдалена очень помогала с детьми, и Энни удалось сохранить за собой все начатые проекты.
Билл и Джейн оставили детям солидные средства: Билл сделал несколько удачных вложений, дом в Гринвиче тоже был продан очень удачно, как и летний домик на Мартас-Виньярд. Кроме того, дети получали страховку — с финансовой точки зрения у них было все необходимое, особенно если Энни сумеет правильно распорядиться деньгами. Не было главного — отца и матери. Была только тетка. И дети проявляли терпение, пока она училась стать для них матерью. Были, конечно, ошибки и даже неприятности, но со временем дети привыкли к ее манере воспитания. К тому же в доме оставалась Магдалена.
Жизнь шла своим чередом. Энни сумела пройти с детьми годы учебы в старшей школе, пережить первые влюбленности, помогла поступить в колледжи. К четырнадцати годам Тед решил идти в юридическую школу. Лиззи жила миром моды и хотела какое-то время поработать моделью. А Кейт унаследовала от матери художественные склонности, но в отличие от остальных делала что хотела. В тринадцать лет она на собственные деньги проколола себе уши, а потом к ужасу Энни и пупок. Покрасила волосы сначала в синий, затем в алый цвет, а в восемнадцать сделала татуировку единорога на внутренней поверхности кисти. Наверное, это было страшно больно. Как и мать, Кейт оказалась талантливым художником. Она поступила в Институт Пратта и успешно иллюстрировала книги. Энни считала, что она не похожа ни на кого на свете — тоненькая, страшно независимая и отчаянно-смелая. У Кейт были собственные убеждения по любому вопросу, включая политику, и она, не раздумывая, бросалась в спор с любым, кто был с ней не согласен, и никогда не боялась остаться в одиночестве. В подростковые годы с ней было трудно, но с возрастом она стала спокойнее, особенно когда поступила в колледж и переехала в общежитие. К тому времени Тед уже жил отдельно — после колледжа и перед поступлением на юридический факультет он получил работу. Лиз работала для журнала «Эль». Воспитание детей занимало все время и все мысли Энни. Она жила ими и карьерой.
Проработав в фирме девять лет, Энни в тридцать пять лет открыла собственное архитектурное бюро. Работу она любила, но предпочитала заниматься жилыми домами, а не большими корпоративными проектами, над которыми в основном приходилось трудиться. За четыре года самостоятельной деятельности Энни сумела найти свою нишу. И неожиданно сильно затосковала по детям, когда они стали жить отдельно. Выражение «пустое гнездо» обрело для нее вполне реальные очертания. И пустоту в душе она заполняла работой, а не людьми.
В первые три года жизни с детьми Энни вообще не встречалась с мужчинами. Потом было несколько мимолетных связей, но ничего серьезного. Не хватало на это времени — все силы отдавались воспитанию племянника и племянниц и карьере архитектора. В ее жизни не нашлось места мужчине. Лучшая подруга Уитни Коулман вечно ее за это ругала. Они подружились еще в колледже. Уитни была замужем за врачом в Нью-Джерси, трое ее детей были моложе Маршаллов. Подруга всегда служила для Энни источником бесконечной поддержки и бесценных советов. Теперь Уитни мечтала о том, чтобы Энни подумала о себе, ведь тринадцать лет ей приходилось заниматься другими. Первые годы прошли как в тумане, но потом Энни смогла увидеть результаты своих трудов. Она выполнила клятву, данную Джейн, — вырастила детей, и все трое благополучно устроены в этом мире.
