Он был бы глупцом, если бы не понял, что номер сорок четыре семьсот тринадцать способен воспламенить душу, о существовании которой он старался не думать.
Черт побери, уж кем он никогда не был, так полным глупцом.
Он наблюдал, как она пробирается сквозь толпу гостей, и разглядывал, во что сорок четыре семьсот тринадцать одевается в нерабочей обстановке. С понедельника по пятницу, с восьми утра до пяти вечера она была застегнута на все пуговицы. Аккуратна и подтянута. Ни единого неверного шага.
Досадные исключения составляли лишь те моменты, когда она чихала.
Он невольно улыбнулся и поднес к губам бокал, глядя, как солнечные лучи ласкают густые распущенные по плечам темно-русые волосы. Адам всегда отдавал предпочтение блондинкам и никогда раньше не замечал, как превосходно выглядит темно-русый, почти коричневый, цвет под солнечным светом.
Вид этой женской головки мог увлечь любого мужчину.
Наконец Джессика поравнялась с ним. Темные очки скрывали ее глаза, которые под стеклами казались светло-карими. Золотистый и зеленый оттенки сливались, образуя светло-коричневый тон.
— Привет, Тейлор, не ожидала встретить тебя здесь, думала, что сидишь на работе, производя учет и контроль.
Адам наморщил лоб. Сорок четыре семьсот тринадцать.
— Прекрасный выдался сегодня день, не так ли?
— Замечательный день для бракосочетания.
— Ты знакома с Энни?
— Да, вместе учились. А ты как здесь оказался?
— Чарлз работает в нашей компании аудитором.
— Подумать только, как тесен мир.
Слишком тесен. Чересчур мал, особенно когда начинаешь сводить все мысли к одному сотруднику в клиентской компании.
За два года одиночество стало дня него привычкой и окончательно подточило его радужные надежды на создание семьи. Он не прочь был жениться. Мечтал иметь крепкую счастливую семью, дом за забором из окрашенного в белый цвет штакетника, яблочный пирог на обед по выходным.
Джессика Барнс — сорок четыре семьсот тринадцать — не была даже потенциальной кандидатурой на роль невесты. Она была кладезем исключительно чувственных удовольствий, каждый дюйм ее тела источал сладострастную негу.
— Может, поужинаем сегодня вечером? — спросил паук, заманивающий муху а хитроумно сотканную паутину.
— Прости, не могу, я занята.
Господь не обделил эту муху мозгами.
— Жаль. Тогда завтра?
— Мистер Тейлор, на нашем месте было бы неразумно обсуждать отношения, выходящие за рамки чисто деловых.
С логикой ее рассуждений он был абсолютно согласен. Однако восхитительная форма ее ног воспрепятствовала нормальному мышлению.
— Мисс Барнс, мы работаем в разных компаниях, и для нашего совместного ужина нет никаких юридических или этических препятствий. Если, конечно, это не личное решение.
Джессика быстро нанесла сокрушительный удар по его мужскому самолюбию.
— Разумеется, это мое решение. — Она повернулась, и Адам чуть не выронил бокал; спина у нее была абсолютно голой, кожа — гладкой, нежной, загорелой. От шеи взору открывалась соблазнительная ложбинка, шедшая по позвоночнику ниже.
Адам не сдержался, он вытянул руку и легко провел пальцами по манящему изгибу. Обычно он не распускал рук.
Но раньше ему не приходилось видеть таких спин.
Она замерла.
— Джессика.
Она не повернулась, но остановилась. Во рту у него пересохло, а воображение рисовало разнообразные картины, неотъемлемой частью которых была то гладкая женская спина, то губы, то сплетенные ноги партнеров.
— Будет только хуже, — сказал он, обращая эти слова скорее к самому себе, чем к Джессике.
— Что именно?
— Ежедневно видеть друг друга, быть вежливыми и обходительными, говорить только о делах.
Она резко обернулась, посмотрела ему в лицо.
— Я справлюсь.
Он хотел возразить, но среди гостей послышались всплески аплодисментов. Чарлз и Энни торжественно направлялись к главному праздничному столу.
— Дай им Бог оказаться в числе пятидесяти процентов счастливчиков, — пробормотала Джессика.
— Им просто надо не выйти за рамки семидесяти пяти процентов семейных пар, счастливо проживающих в браке.
Джесс сняла очки, сверкнув светло-карими глазами.
— Нет, по результатам последней переписи населения только пятьдесят процентов вступивших в брак не расторгают его.
Она всегда решительно отстаивала свою точку зрения, даже когда ошибалась. Адаму не раз приходилось наблюдать, как во время совещаний она обосновывала ту или иную позицию, оперируя цифрами. Однажды он хотел поддержать ее, но быстро понял, что этого делать не следовало: сорок четыре семьсот тринадцать ни в защите, ни в поддержке не нуждалась.
— Эти цифры не соответствуют действительности, на самом деле семьдесят пять процентов американцев смогли сохранить свой брак.
Джессика отрицательно покачала головой.
— Ты ошибаешься, Тейлор.
— Хочешь заключить пари?
— Что?
— На что именно будем спорить. На чашку кофе, на деньги? — Он взглянул на ее красивые губы. — На поцелуй.
Она крепко сжала рот.
— Никаких поцелуев, Тейлор. Ставка — один доллар.
— Можем разрешить наш спор завтра утром в офисе. Или прямо сейчас. Уйдем со свадьбы и отправимся искать ответа.
— Я тебе не верю. Ты себе на уме, Тейлор.
— И с такими ты предпочитаешь не ужинать?
— Нет. — Она шагнула назад.
Адам внимательно изучал ее, удивляясь колоссальной внутренней энергии этой молодой женщины. Наконец покачал головой и тихо произнес:
— И ты права, Барнс. Молодчина, ты бросила мне вызов, который не оставил меня равнодушным.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Первой отвернулась Джессика.
— Оставь надежды на победу, если ты понял мой намек. — Она медленно оглядела его с головы до ног, зажав в руке очки и ритмично постукивая ими по ноге. — Ты не представляешь никакой угрозы для спокойствия моей души и рассудка, разве что для профессионального честолюбия.
Адам тихо рассмеялся.
— С меня довольно, надоела эта фуршетная еда.
Я еду в ресторан ужинать. Если хочешь, присоединяйся.
Она развернулась и пошла, дерзко покачивая бедрами и бросив через плечо.
— Пусть это останется твоей мечтой, Тейлор.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В понедельник Джессика приехала на работу ровно в семь. Дел было много, и она старалась не отвлекаться по пустякам и не вспоминать будоражащую кровь встречу с Адамом.
