Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
правительством (подчеркнуто мной. – А. О.)»33.
Легко заметить, что подготавливаемое именно Львовым «резкое постановление» содержало как резкие угрозы в адрес правительства, так и программу государственного переустройства, весьма близкую настроениям либеральной оппозиции в первые дни февральских событий 1917 г. Последнее не удивительно, так как именно в это время, по свидетельству П. Н. Милюкова, данному 4 (17) августа 1917 г., «.представители земского и городского союзов, военно-промышленного комитета и члены блока («Прогрессивного». – А. О.) вступили друг с другом в сношения, на предмет решения вопроса, что делать, если произойдет какое-нибудь крушение, какой-нибудь переворот, как устроить, чтобы страна немедленно получила власть, которую ей нужно. В это время, в этих предварительных переговорах и было намечено правительство, которое явилось в результате переворота 27 февраля. Назначен был, как председатель совета министров, кн. Львов, затем частью намечались и другие участники кабинета. Тогда же было намечено регентство Михаила Александровича при наследии Алексея. Мы не имели представления о том, как, в каких формах произойдет возможная перемена, но на всякий случай мы намечали такую возможность»34. Был создан и организационный центр подготовки переворота. Первоначально в его состав вошли А. И. Гучков, М. И. Терещенко и Н. В. Некрасов, позже к ним присоединились А. И. Коновалов и А. Ф. Керенский. Эта пятерка установила контакты с социалистическими организациями и попыталась выйти на военных35. Реальные действия либеральной оппозиции свидетельствуют о том, что формы будущего переворота обсуждались, но, конечно, не предвиделись его последствия.
Съезды были запрещены, но инициативная группа из 59 земских представителей от 22 губерний собралась для подготовки резолюции на основе все той же речи Львова. Когда к все же собравшимся делегатам явилась полиция, они были вынуждены разойтись36. Тем не менее земцы успели принять ряд резолюций резко антиправительственного характера, объявлявших, что отечество в опасности. Их тексты призывали к действию: «Опираясь на организующийся народ, Государственная Дума должна непосредственно и мужественно довести начатое великое дело борьбы с нынешним политическим режимом до конца. Ни компромиссов, ни уступок… Пусть знает вся армия, что вся страна готова сплотиться для того, чтобы вывести Россию из переживаемого ею гибельного кризиса»37. Глава Земского союза провожал расходившихся криками «Верьте, мы победим!». Эти возгласы сопровождались аплодисментами. «Протокол составлен, – вспоминал сотрудник Львова. – Присутствующие медленно покидают зал»38. 14 (27) декабря Съезд областных представителей ВПК присоединился к этим резолюциям и призвал общественные организации подняться на борьбу за «ответственное министерство». Собравшиеся обратились и к армии: «В единении усилий страны и армии лежит залог и победы над общим врагом, и скорейшего водворения в России требуемого всем народом измененного политического строя»39. Рабочая делегация съезда пошла дальше и потребовала использовать создавшееся положение для «ускорения ликвидации войны в интересах международного пролетариата», создания Временного правительства, которое смогло бы обеспечить справедливый мир без аннексий и контрибуций40. Представители ВПК также отказались работать в присутствии полиции.
Коновалов не мог пройти мимо этих событий. Земгор и ЦВПК получили общего защитника, который заявил в Думе: «Власть бравирует своим недоброжелательством к Думе, к народу и к общественным организациям. Неустанно ведя с ними борьбу, власть прибегает к таким приемам самоуправства, к таким насилиям, которые должны быть безусловно заклеймены. Разве, господа, в Москве не произошел на днях новый акт трагедии русской жизни? Власть, опираясь на голую силу, не стыдясь обнаружить перед всей страной все убожество своего морального авторитета, чуть не со штыками разгоняет городских и земских деятелей, съехавшихся со всей России, готовых своим трудом, своей бескорыстной работой в патриотическом рвении исполнить свой долг граждан и патриотов перед армией и всей страной. Этот акт глумления над общественными силами России в момент величайшей борьбы дает нам новое свидетельство о полной отчужденности власти от народа, о полной к нему враждебности и ставит перед нами во весь рост грандиозную проблему власти»41.
С думской трибуны Коновалов от имени Съезда областных ВПК призвал довести до конца борьбу за ответственное министерство. На мой взгляд, этот призыв был гораздо более серьезен: «В грозный час переживаемых испытаний должно быть покончено с политической системой, грозящей создать неисчислимые бедствия для страны. Безответственная власть дезорганизует, ослабляет, обессиливает страну. Долг Государственной думы – неуклонно, настойчиво вести борьбу с действующим режимом. Пусть будет вестись эта борьба до конца, пусть ведется она неустанно, и пусть не будет никаких иллюзий, никаких уступок, никаких компромиссов на этом пути. Задача страны облегчить Государственной думе эту ее борьбу. В стране нет колебаний, пусть не будет недомолвок в Думе и чем шире будет вестись Думой эта борьба, тем больше страна поддержит Государственную думу»42. Один из думцев вспоминал: «…надо отметить удивительную безвольность власти в самые последние, перед революцией дни, а также непонимание того, что создавшееся положение требует принятия каких-то новых нешаблонных мер»43. Строго говоря, оппозиция также действовала шаблонно.
Среди приехавших для встречи в Москве был и председатель Кавказского отдела Земгора городской голова Тифлиса А. И. Хатисов. Председатель съезда князь Г Е. Львов пригласил к себе на частную встречу нескольких видных деятелей Земгора на совещание. Там он заявил, что выход из кризиса возможен только с помощью дворцового переворота. Для подтверждения своей позиции князь показал письменное заключение с подписями многих видных земцев. Выступление Львова нашло понимание у Хатисова, и он согласился известить о позиции Земгора Николая Николаевича (младшего) и сообщить о его реакции в Петроград. При согласии должна была быть отправлена телеграмма «госпиталь открывается», в противном случае – «госпиталь не будет открыт». Вернувшись в Тифлис, Хатисов явился к великому князю с новогодними поздравлениями на 1917 г. и испросил личной аудиенции. В ходе последовавшей приватной беседы, исполняя поручение Г Е. Львова, Хатисов сообщил Николаю Николаевичу (младшему), что многие политики считают дальнейшее пребывание императора у власти нежелательным и видят выход в переходе трона к великому князю. Предполагалось организовать отречение Николая II за себя и наследника. Николай Николаевич (младший) взял на размышление несколько дней. 3 (15) января 1917 г. он вновь принял Хатисова, на этот раз в присутствии генерала Н. Н. Янушкевича, и отказался поддержать переворот, сославшись на то, что не верит в поддержку армии, так как смену царя не поймут, как он выразился, «солдат» и «мужик». В Петроград ушла телеграмма о невозможности «открыть госпиталь», и там перешли к плану установления регентства во главе с великим князем Михаилом Александровичем. О переговорах, состоявшихся в Тифлисе, Николай Николаевич императору не сообщил44.
Попытки правительства перехватить инициативу
В Петербурге напряженные настроения не успокаивались, – вспоминал один из видных кадетов. – В Военно-промышленном комитете говорили о рабочем брожении. Правительство подливало масла в огонь арестами»1. Что же происходило на самом деле? Участники съездов общественных организаций и представители либеральной думской оппозиции активно распространяли по стране листовки с принятыми в Петрограде декларациями2. В Петрограде распространялись слухи, что новый министр внутренних дел готовит городскую полицию к провокации в день открытия сессии Думы и даже вооружает городовых пулеметами. Численность этого грозного оружия, якобы поступившего в столицу, постоянно росла в рассказах: «пятьсот, шестьсот, тысяча»3.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
