По прибытии на место нас всех зачислили в 64-ю механизированную бригаду этого корпуса. Он состоял из танкового полка, трех механизированных пехотных батальонов, двух артиллерийских противотанковых дивизионов и технических инженерных служб.
Я до училища экстерном изучил профессию шофера, но водительских прав не получил, а имел только стажерку, подтверждающую мою учебу в автошколе. Несмотря на это, меня зачислили в противотанковый артиллерийский дивизион водителем автомашины «студебеккер», поставленной в процессе ленд-лиза из США. В артиллерийский дивизион, куда я был зачислен, входило двенадцать 76-миллиметровых пушек типа М-3 с надульным тормозом. Во втором же артдивизионе бригады были 45-миллиметровые пушки, перемещаемые при помощи американской автомашины «Додж три четверти». Командование бригадой и корпусом пользовалось автомашинами «Виллис».
После окончания формирования корпуса нас погрузили в воинский эшелон и по железной дороге направили в сторону только что освобожденного Харькова в состав Степного фронта, которым в то время командовал маршал И.С. Конев. Дорога из Москвы проходила через г. Оскол, где во время войны в потрясающе короткие сроки, за несколько месяцев, была построена железнодорожная ветка на Белгород.
Выгрузившись с эшелона в Харькове, бригада сразу двинулась на запад через Мерефу (пригород Харькова), где сразу вступила в бой в составе наступающих войск на полтавско-кременчугском направлении.
Во время боевых действий приходилось постоянно выполнять огромный объем земляных работ по устройству укрытия громадного «студебеккера». Обычно орудийный расчет в этой тяжелой работе не участвовал, так как занимался оборудованием позиции для пушки. Во время боя позицию орудия приходилось менять неоднократно, так что можно представить, насколько тяжелым был мой труд. Из боев под Полтавой мне запомнилось, как я провалился на реке Ворскла под лед между деревнями Правобережий Лучки и Сокилки Кобелякского района Полтавской области.
Наша часть первоначально входила в состав Степного фронта, но он в конце октября был переименован во 2-й Украинский. В нем я служил до самой демобилизации в 1947 г.
Во время боев по вине нашего командира дивизиона противотанковых пушек, фамилию не запомнил, под хутором Калачевским, в районе узловой железнодорожной станции Знаменка, дивизион без предварительной разведки въехал прямым ходом в одну из балок, прямо в расположение обороны немцев, оборудованной на ее вершине, и был расстрелян прямой наводкой. Бронебойный снаряд прошел через кабину моей машины, и я из неё еле выбрался, и стремглав бросился бежать из западни. В результате мы потеряли из трех две батареи пушек.
После схватки наш командир дивизиона, который получил звание Героя Советского Союза ещё в финскую кампанию, стрелялся, но его денщик вовремя вмешался, и он себя только тяжело ранил. Дальнейшая его судьба мне неизвестна. Позже я отбуксировал подбитую немцами машину на СПАМ (место сбора поврежденных автомашин).
По возвращении в часть меня перевели пехотинцем в один из механизированных стрелковых батальонов, входивших в состав нашей бригады. Поэтому при наступлении приходилось нередко участвовать в танковых десантах. Эти атаки против окопавшегося противника были серьезным испытанием нервов, так как башня танка не прикрывала полностью туловище и мы были открыты всем ветрам. Это не то что врыться в землю, которая хотя бы могла спасти от прямых попаданий пуль.
После Полтавы наша бригада участвовала в форсировании Днепра в районе пос. Перевалочный в устье реки Ворсклы, Кировоградской битве и, развивая наступление в январе 1944 г., участвовала в окружении большой группировки вражеских войск в так называемой Корсунь-Шевченковской операции. Особенно ожесточенные бои были в районе Звенигородки — Канево. После ожесточенных боев эта группировка подверглась полному уничтожению, но все же ее небольшая часть после длительного сопротивления вырвалась из окружения.
В этих боях наша бригада понесла большие потери, и её отправили на краткосрочное переформирование. Мы получили существенные пополнения из жителей Украины, достигших за годы оккупации призывного возраста и бывших военнопленными, которых немцы отдавали украинкам в «приймы». Когда бригаду после формировки снова выступала в бой, новобранцев даже не успели обмундировать, и они ходили в своей обычной одежде. Мы их так и называли — чернорубашечники. Из оставшихся живыми после ожесточенных боев старослужащих были сформированы две роты: автоматчиков и разведки. Я решил стать разведчиком.
Плацдарм
В феврале — марте 1944 г. наш 7-й механизированный корпус, приданный 5-й гвардейской танковой армии под командованием генерала П.Л. Ротмистрова, продолжал наступление в направлении городов Кировоград, Новоукраинка и Первомайск.
Запомнилась скверная погода, сопровождающаяся непрерывными дождями вперемежку со снежными метелями, от которых не было спасения ни днем, ни ночью. Вся местность и проездные фунтовые дороги превратились в сплошное болото. Немцы при отходе плугом разрывали и растаскивали железнодорожные рельсы и разрыхляли полотно, взрывали мосты и мы продвигались на Запад по сплошному бездорожью, утопая в грязи по колено, а то и глубже.
После ночевок в блиндажах и окопах, оставленных немцами, насквозь мокрое обмундирование сплошь покрывали полчища вшей, от которых не было спасения. Только чрезвычайно редко после дезинфекции обмундирования в бочке, под которой горел костер, можно было немного просушить одежду, портянки и получить временное успокоение от насекомых.
Наше наступление продолжалось по Украине на запад в упорных боях, и когда мы проходили через железнодорожную станцию Раздельную вблизи Одессы, хотелось взглянуть на недавно освобожденный родной город. Но судьба распорядилась по-иному. Нас бросили в сторону Днестра, и мы, форсировав реку, заняли небольшой плацдарм всего 4 км шириной и до одного километра глубиной в районе поселка Делакеу в Молдавии. Позже этот плацдарм был назван Огненной землей.
Во время пребывания на плацдарме, в течение более чем четырех месяцев, на нашу роту разведки навалилась сверхтяжелая задача, которая требовала огромного напряжения всех сил и нервов — взять языка (пленного) в условиях сплошного скопления немецких войск на маленьком пятачке. Против нашей части действовала немецкая горно-егерская дивизия, знакомая мне еще по Кавказу. Началось противостояние двух разведок. Добыть языка, которого от нас требовало командование, никак не удавалось, хотя командиру роты разведки обещали в случае его захвата присвоение звания Героя Советского Союза. Плотность обороны немцев не позволяла этого сделать. Но каждую ночь, попеременно разбиваясь на группы нападения, захвата и прикрытия, мы ползали в расположение к немцам, а захватить языка не получалось. Однажды мы понесли большие потери, когда противостоящие нам немцы-разведчики устроили засаду и половина роты, а нас было в ней всего 25 человек, была перебита. В моей группе автоматная очередь прошила живот моему другу еще по харьковскому училищу Александру Итунину, и кишки вывались из его живота. Пришлось оставить его в ближайшей воронке. На меня лично упала осветительная ракета, и пулей была разрезана обмотка на правой ноге, не нанеся мне серьезного повреждения.
