Но вернемся к моей судьбе. Здесь, в Краснодаре, мне снова пришлось познать тяготы войны. В 1942 г. обстановка на Кавказе была тревожной. Со дня на день ожидали, что Турция начнет войну на стороне немцев. Неспроста ведь на границе с Закавказьем были сосредоточены двадцать шесть турецких дивизий. Сдерживало их выступление на стороне немцев ожесточенное сопротивление наших людей на всех участках огромного по протяженности фронта боевых действий. Кроме того, на границе Турции и Ирана, куда вошли советские войска, в 1941 г. был создан Закавказский фронт. Прикрывалось Закавказье и войсками другого фронта — Северо-Кавказского. Опасностью для наших войск в 1942 г. было слабое прикрытие перевалов через Главный Кавказский хребет, новороссийское и туапсинское направления.
В это время на Южном фронте складывалась для наших войск неблагоприятная обстановка. После многодневного отступления в районе Барвенково немцы захватили стратегическую инициативу и, подводя свежие резервы, начали широкомасштабное наступление на Кавказ и вскоре захватили Ростов (в начале июля 1942 г.).
При отступлении Южный фронт, которым командовал С.М. Буденный, понес большие потери. В четырех армиях, прикрывавших Кавказ на ставропольском и краснодарском направлениях, развитие событий складывалось не в нашу пользу. Превосходящие силы противника настойчиво продвигались вперед и за короткое время подошли к Краснодару. 10 августа 1942 г. вражеские войска захватили Майкоп, а 11-го числа начали бой за Краснодар.
Отступление
Наша рота курсантов отошла за Кубань, взорвав Пашковскую переправу. Путь нашего отступления пролегал через многие населенные пункты Краснодарского края к предгорью Главного Кавказского хребта. Запомнились населенные пункты и поселения, через которые мы отступали: Пашковская, Понежукай, Горячий Ключ, Апшеронский, Нефтегорск, Комсомольский. Двигались мы с оружием и полной выкладкой только ночью. Днем горные дороги и тропы контролировались немецкой авиацией, которая обстреливала и бомбила каждую движущуюся цель, даже одного солдата.
Запомнились сгоревшие после непрерывных бомбежек населенных пунктов разрушенные дома, трупы людей и лошадей, а на деревьях заброшенные от взрывов бомб и снарядов мертвые куры, утки, свиньи, поросята и другая живность.
За переход мы проходили не менее 50–60 километров с полной выкладкой, что для меня, городского жителя, который в школу в Одессе, находившуюся от дома на расстоянии 5 кварталов, добирался на трамвае, такие переходы, да ещё по горам, требовали напряжения всех сил. Особенно трудно было оторваться от земли после пяти — десятиминутного привала.
Пищей нам во время отступления служили терн (особый род слив), дички яблок и 120 граммов муки, из которой только в гуще леса готовили в котелке на кострах жидкую похлебку. Почти целый месяц мы не видели хлеба и впервые его попробовали, только когда заняли оборону в районе горы Индюк, вблизи Черного моря. В конце августа наша рота курсантов вместе с отступающими войсками достигла предместья Туапсе и заняла оборону на перевалах, ведущих к городу. Нас включили в состав Приморской оперативной группы под командованием генерал-полковника Я.Т. Черевиченко.
В исторической литературе об отечественной войне обычно выделяют операции по защите Москвы, Ленинграда, Сталинграда, Киева, Одессы, Севастополя, битву на Курской дуге. В определенной степени отмечают роль боев за Новороссийск, где служил будущий глава нашего государства Л.И. Брежнев и располагалась база нашего военно-морского и торгового флота. Но о роли туапсинского направления, закрывающего беспрепятственное продвижение немецких войск вдоль берега Черного моря, вплоть до границ с Турцией, почти не говорят, не пишут, и получается, мало помнят.
А между тем в конце августа — начале сентября 1942 г. немцы захватили Таманский полуостров и большую часть Новороссийска. Отсюда они намеревались наступать на Туапсе с севера, вдоль морского побережья. Но им перегородили дорогу моряки, вошедшие во вновь созданную Черноморскую группу войск во главе с генералом И.Е. Петровым.
Командование Северо-Кавказского фронта, в состав которого входила эта группа, слишком недооценило недоступность гор, и уже 15 августа враг захватил Клухорский перевал и был уже вблизи Марухского перевала, при взятии которого создавалась бы угроза выхода немцев к Черному морю и дальше по побережью на юг. Но все попытки немецких горно-альпийских отрядов захватить перевал не увенчались успехом. Также не удалось им прорваться к Сочи из района Красной Поляны.
Бои в районе Туапсе были чрезвычайно тяжелыми и длительными. С конца сентября, после основательной перегруппировки сил, немцы снова атаковали город с явным намерением окружить и уничтожить находящиеся там войска. Мы зацепились за последнюю горную гряду на подступах к городу, не пропустили продвижения противника и последующими контрударами отбросили к реке Пшыш.
Здесь, в районе горы Индюк, вблизи Туапсе, я был в первый раз ранен. На санитарной летучке меня перевезли в сочинский госпиталь, который находился на территории теперешнего санатория имени Орджоникидзе. Оттуда через некоторое время перевезли в госпиталь в поселке Очамчира в Абхазии, а потом в Тбилиси, где госпиталь располагался в самом центре города, возле главпочтамта, на улице Плеханова, рядом с городским кладбищем.
Харьковское пехотное училище в Намангане
После выздоровления меня отправили в Харьковское пехотное училище, в город Наманган в Узбекистане, где зачислили на минометное отделение. Учеба курсантов в училище проходила по суворовскому принципу: тяжело в учении, легко в бою. Высокая температура воздуха (до 60 градусов Цельсия) создавала гнетущее настроение, даже в период дневного отдыха с 11 часов до 5 часов, когда у нас была самоподготовка.
Постоянная строевая подготовка, муштровка строевым шагом, бессмысленные штыковые упражнения над чучелом (сверху прикладом бей, штыком прямо коли и др.), бесконечные построения и повороты в строю: налево, направо, кругом, навевали тоску и ухудшали наш настрой. Этому в еще большей степени способствовали бесчисленные утренние марш-броски бегом за малейшие провинности (например, не по уставу заправленная койка) с винтовкой с приткнутым штыком в руках и надетым противогазом, в патрубок которого для облегчения дыхания мы вкладывали спички.
Особенно досаждали фортификационные занятия и стрельбы из батальонного миномета, которые проходили за городом и ферганским каналом, который мы переходили по узкой трубе, переброшенной с одного берега канала на другой. До стрельбища нужно было нести под палящим солнцем на себе тяжеленную минометную трубу, опорную плиту и треногу, а все они в отдельности весили более тридцати килограммов.
И когда нам на четвертом месяце учебы предложили досрочно выехать на фронт (а всего надо было учиться шесть месяцев), ни один курсант из нашего минометного батальона не отказался от поездки.
Был сформирован отряд из пятисот курсантов, и нас в июле 1943 г. эшелоном отправили под Москву, где в Подмосковье, под городом Солнечногорском, формировался 7-й механизированный корпус, командующим которым был назначен генерал Ф.Г. Катков.
