Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
Прочтя это, греки вспомнили о венедах[8]янтарной реки Эридана, о которой за 450 лет до Рождества Христова были слухи; но греки тех времен, имея детские понятия о географии чуждых им народов, искали Эридан (Западную Двину) в Италии, а на севере нынешней России предполагали гипербореев, жителей счастливых стран, не знающих ни бурь природы, ни страстей человеческих, где смертные питаются соком цветов и росой, блаженствуют века и, насытясь жизнью, бросаются в волны морские; а Птоломей Александрийский, по одним слухам описывая terra incognita (нынешнюю Россию), испестрил ее народами, о которых не слыхали не только греки и римляне, но даже и предки наши. Его офлоны, карвоны, осени, салы, кареоты, погарити и прочие были сказочными народами.
Северная Россия, огражденная с одной стороны пустынями, в которые обратило благословенные поля русского юга не прерывавшееся стремление тамошних народов в Западную Европу[9]; с другой стороны – от норманнских морских пиратов, имевших также всё устремление на запад, лесами ливов, эстов, финнов и финских корелл, которых самое название в древности – кариалайзет (кормящиеся стадами) – высказывало бедность, не привлекавшую хищников, действительно, хранимая Богом, могла быть счастливой, хотя и не баснословной страной.
В III, IV и V веках анты, богемские чехи, моравы и другие юго-западные славяне вовлеклись в водоворот враждебных отношений готов, гуннов и других кочевавших воителей с Грецией и Римом. В VI веке южные славяне вышли самоименно на поприще воинской славы: завоевали Фракию, наносили ужас всей Греции, уничтожали легионы Рима, и на требование друга Тиверия, Баяна, хана Аварского покориться его могуществу Лавритас и другие вожди южных славян гордо ответили: «Кто может лишить нас вольности? Мы привыкли отнимать земли, а не свои уступать врагам, так будет и впредь, доколь есть война и мечи на свете» (так передает Нестор), и убили посла ханского, оскорбившего их своей дерзостью. Баян отомстил ужасно, и могущество южных славян ослабело навсегда, но славяне севера хранились своей счастливой отдельностью. Вот второе о них известие, описанное византийскими историками: Феофилактом, Анастасием и Феофаном, достойное, как говорит Карамзин, любопытства и примечания.
«В VI веке греки взяли в плен трех чужеземцев, имевших вместо оружия кифары или гусли. Император спросил их: кто они? «Мы славяне, – ответили чужеземцы, – и живем на отдаленнейшем конце Западного океана (моря Балтийского). Хан Аварский, прислав дары к нашим старейшинам, требовал войска, чтобы действовать против греков. Старейшины взяли дары, но отправили нас к хану с извинением, что не могут за великой отдаленностью дать ему помощи. Мы сами были пятнадцать месяцев в дороге. Хан, невзирая на святость посольского звания, не отпускал нас в отечество. Слыша о богатстве и дружелюбии греков, мы воспользовались случаем уйти во Фракию. Нет железа в стране нашей; не зная войны и любя музыку, мы ведем жизнь мирную и спокойную». Император дивился тихому нраву сих людей, великому росту и крепости их; угостил послов и доставил им средство возвратиться в отечество».
Сказание это достоверно потому, что подтверждается всеми современными историками. Здесь должно внимательно заметить, что славяне VI века, говоря о родине своей «на отдаленнейшем конце Западного океана», указывали прямо на Ладожское озеро, если не на Ильмень, широкими протоками соединенные с морем. Устье реки Невы и, следственно, Финский залив если бы и были тогда в нынешнем положении, то не могли бы упоминаться славянскими посланниками, потому что не были славянской местностью.
Поражение и рассеяние юго-западных славян вследствие беспрерывных войн открыли мужественным козарам[10], новому поколению временных громителей Европы, племена славян северных. В VII и VIII веках козары до ходили до Оки, и война и внутренние смуты проникли в страну гиперборейцев. В 859 году, пишет Нестор (живший в Киеве, оттого вовсе не знавший древнейших событий северной России), какие-то смелые и храбрые воители, именующиеся варягами, пришли из-за Варяжского моря[11]и наложили дань на чудь, славян ильменских, кривичей, мерю, и хотя через два года были изгнаны, но славяне, утомленные внутренними раздорами, сами призвали к себе трех братьев варяжских, от племени русского, властвовать ими.
Передав это повествование, Карамзин впадает в недоумение, кто были варяги, перебирает все народы северные, рассматривает историю Дании, Норвегии, Швеции, высказывает подвиги норманнов и нигде не находит варягов. Для удовлетворения своего вопроса решает соображением: «Как на севере не было никого воинственнее скандинавов, то мы уже с великой вероятностью заключить можем, что летописец наш (Нестор) разумеет их (скандинавов) под именем варягов» (т. I, с. 52).
Затем Карамзин впадает в другое недоумение: как славяне, народ вольный, по изгнании варягов, явившихся только в 859 году, так скоро призвал себе властителями варягов же, и Рюрик с братьями уже в 862 году княжил во всей Северной России?
Высказывая свои сомнения, Карамзин признает вероятной мысль некоторых ученых мужей (Шлёцера, видимо желавшего представить древнюю Россию страной илотов, эсклавов), что норманны и прежде брали дань с чуди и славян; но сам Карамзин сознает, что эта мысль основана на одних соображениях. (Примечание 3)
Вообще, в начальной, нимало не разработанной истории славян севера Карамзин основывается на одних догадках; его беспрестанные «может быть», «вероятно» высказывают его собственное недоверие к сказуемому им, и везде видно, что Карамзин не имел никаких положительных сведений о северных того времени славянах; всё то, что передает он, взято им из историков греческих, римских, готских и Нестора, извлекавшего свои сведения, как ныне дознается, из Сборника Григория Пресвитера Мниха, переводившего греческие же сочинения Амартола и Иоанна Антиохийского, по прозванию Малала; а они – греки, римляне и готы – не только не говорили, но, как объяснил я, и не могли говорить о славянах севера, вполне неизвестных им. Карамзин также как будто не смел по духу своему времени спорить с авторитетом новейших историков Запада и обратить большее внимание на изыскание источников древностей до-рюриковской истории и на видимость, что истории Саксона Грамматика, хотя не верной, было же какое-нибудь основание. Иначе для чего бы Саксону, не признававшему себя ни русским, ни славянином, выдумывать целую историю русских властителей от Траннона, современника Христа, до 800 годов; также на легенды Рвовского и других, основанию которых было же какое-нибудь сказание, теперь, быть может, вполне исчезнувшее. И сам же Карамзин, противореча себе (часть I), говорит, что Новгород построен после Рождества Христова, что рунические камни дохристианских времен, рассеянные по Скандинавии, высказывают не власть скандинавов над Россией, но частые сношения скандинавов с россиянами, а кому ближе можно было знать северных славян: скандинавам или грекам? Но знать как соседей – не есть властвовать над соседями.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
