Первый рейх был основан Карлом Великим в 800 г. и представлял собой огромную, не имеющую постоянных размеров территорию. В разное время он включал в себя современные Австрию, части Швейцарии, Франции, Бельгии, Голландии, Польши, Италии и Югославии. Казалось, самой судьбой было предначертано, чтобы Европой управляли с той территории, которая сейчас соотносится с Германией. Но вот по прошествии веков приходит Мартин Лютер и вносит раскол в западное христианство Реформацией, что, в свою очередь, разжигает костер Тридцатилетней войны, которая в основном прошлась каленым железом именно по территории Германии. В результате вся Центральная Европа — в руинах. В ходе своего редакционного задания мне пришлось изучить много материалов о немецком противостоянии XVIII в. между Пруссией Гогенцоллернов и Австрией Габсбургов. Я прочел множество документов о таможенном союзе различных немецких государств первой половины XIX в., об объединении Германии Отто фон Бисмарком вокруг Пруссии в конце XIX в. И чем больше я читал, тем становилось понятнее, что Берлинская стена — это всего лишь очередной этап в продолжающемся процессе территориальных преобразований великого германского государства.
Режимы, прекратившие свое существование после падения Берлинской стены (в Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии и т. д.), я знал не понаслышке. Я там бывал и в командировках, и в качестве туриста. Вблизи такие монолитные, такие устрашающие. Их скоротечное падение послужило для меня сигналом, преподало мне очередной урок, не только подчеркнув реальную слабость диктатур, но и показав, насколько мимолетно настоящее, каким бы вечным оно ни казалось. Единственное, что остается всегда неизменным, — расположение народов на карте мира. Во времена смуты, военных переворотов политические карты приобретают особую важность. Когда под чьими-то сапогами рушатся устои власти, карта, хотя и не являясь определяющим фактором, тем не менее представляет собой источник мудрости, начало понимания исторической логики событий, возможности предугадать, что может произойти дальше.
Главное впечатление от демилитаризированной зоны (ДМЗ) между двумя Кореями можно выразить одним словом: насилие. В 2006 г. я видел, как южнокорейские солдаты стоят, окаменев, будто бойцы тхеквондо: сжав кулаки, согнув руки в локтях, уставившись на лица своих северокорейских врагов. С каждой стороны для этого задания были отобраны самые высокие солдаты самого устрашающего вида. Однако показательная ненависть друг к другу, результатом которой стали многочисленные заграждения из колючей проволоки и минные поля, в будущем, хоть и не близком, но все же станет историей. Если взглянуть на сценарии, по которым развивались события в других разделенных странах в XX в. (Германия, Вьетнам, Йемен), становится ясно, что, как бы долго ни просуществовали они порознь, победа оказывалась на стороне объединяющего начала и зачастую это происходило насильственно и стремительно. ДМЗ представляет собой искусственную границу безо всякой географической логики, которая делит этнически единую нацию в том месте, где две противоборствующие армии решили передохнуть. Подобно тому как была объединена Германия, когда-нибудь объединится и Корея. Мы можем ожидать этого или хотя бы помнить об этом, строя планы. Вновь на определенном этапе доминантными окажутся культура и география. Искусственные границы, которые не совпадают с границами естественными, как правило, чрезвычайно уязвимы.
Мне неоднократно доводилось пересекать границы между такими непростыми соседями, как Иордания и Израиль, Мексика и США, равно как и многие другие границы между самыми разными государствами. Но сейчас я зову читателя в другое путешествие (иное по своей природе) по выбранным страницам истории и политологии, которые дожидались нас на протяжении десятилетий, а в некоторых случаях и столетий. Они, эти страницы, и знание географии дадут нам возможность лучше понимать политическую карту мира, читать «между строк», видеть, пусть еще нечетко, контуры политического будущего тех или иных регионов. За минувшие годы я пересек немало границ и стал интересоваться судьбой государств, через которые мне доводилось странствовать.
Собственная журналистская деятельность на протяжении 30 лет убедила меня, что всем нам нужно вернуть восприимчивость к понятиям времени и пространства, которая была утеряна в эпоху реактивных скоростей в информационный век, когда некие влиятельные граждане летают через океаны и континенты за считаные часы, рассказывая нам затем о «плоском мире».[8]Это не для меня. Я познакомлю читателя с решительно немодными мыслителями, которые выступают категорически против тезиса, что география больше не имеет никакого значения. В первой части нашего литературного путешествия я постараюсь изложить основные положения их теорий, опустившись в них на максимальную глубину, чтобы во второй части применить их мудрость на практике, проанализировать уже случившееся и предугадать будущее Евразии — от Европы до Китая, включая Ближний и Дальний Восток и Индостан. Осознать, что утрачено нами в понимании физической реальности, узнать, как оно было утеряно, восстановить его, замедлив темп путешествия и размышлений, прибегнув к богатой эрудиции уже ушедших от нас ученых, — вот главная цель нашего похода.
География в переводе с греческого языка означает «описание земли». Это слово всегда ассоциировалось с определенной данностью и, следовательно, носило на себе определенное клише. Говорят, «мыслить географически» — означает ограничивать свой выбор средств к пониманию окружающего нас мира. Но я полагаю, что работа с таким инструментарием, как карты рельефа и сводки демографических исследований, позволит выйти на новый уровень сложности в анализе внешней политики и таким образом обнаружить возможность более глубокого и широкого понимания мира. Вам нет нужды становиться фанатом географии, чтобы осознать всю ее важность. Чем больше мы занимаемся текущими делами, тем больше для нас важны люди и их поступки; но если мы обратим свой взгляд в историю, то тут же становится очевидной та важная роль, которую играет география.
Удачный пример тому — Ближний Восток.
Пока я пишу эти строки, огромный регион от Марокко до Афганистана находится в эпицентре сильнейшего политического кризиса, в котором оказались местные правящие круги. Население этих стран больше не хочет мириться с авторитарными режимами, хоть и путь к демократии далеко не так сладок. Первая фаза развития конфликта на Ближнем Востоке засвидетельствовала поражение географии из-за огромного влияния коммуникационных технологий. Спутниковое телевидение и социальные сети, бурлящие революцией в интернете, создали единое пространство людей, протестующих в арабском мире. Таким образом, сторонники демократии в таких, казалось бы, разных государствах, как Египет, Йемен и Бахрейн, могут за считаные минуты почерпнуть революционное вдохновение от событий, происходящих в Тунисе. Следовательно, можно говорить об общности политической ситуации во всех этих странах. Но по мере того, как разворачивались протесты, становилось очевидно, что в каждой из этих стран ситуация развивается по-разному, что, в свою очередь, обусловлено историей и географией данной страны. Чем больше мы узнаем об истории и географии государств Ближнего Востока, тем меньше мы удивляемся происходящим там событиям.
