Наконец, заяц весь побелеет, как первый снег. Издалека мелькает и сквозит на почерневшей земле какая-то неопределенная белизна: в лесу, в чаще кустов, в полях и даже в степи, где иногда ложатся беляки,– и, по какому-то тоже неопределенному чутью, издалека узнает привычный зоркий глаз охотника, что эта белизна – заяц, хотя бывают иногда и самые смешные ошибки.
1
– Их Санта-Клаус всегда трезвый и с оленем, а наш пьяный и со Снегуркой.
– Ну да, вот как приличный православный святой вдруг превратился в совершенно неприличного американского старичка в китайском исполнении – это большая тайна.
– Почему в китайском?
– Ну такой – кивающий болванчик в витринах магазинов посреди зимы, с пухлыми щечками, в пустых очках, полосатых гетрах и с колокольчиком, стоит – и кивает, и крутится.
– Да, как подумаешь, что ему еще и церкви строят.
– Это ничего! Скоро они и для Барби будут не только домики строить, но и церквы, скажут – Святая Варвара.
– Ага. Великомученица Любопытная Варвара, которой на базаре – нос оторвали.
– Нос оторвали, да нет, отрезали – Святому Трифону, его так и зовут – Трифон Зарезан, очень почитаемый в Болгарии Святой, всех вином поит.
– Так вот, возвращаясь к Санта-Клаусу. Я как-то решил на чужбине – нашу церковь навестить, в путеводителе она значилась как Santa Claus Miracle Worker, я с трудом допер, что это, оказывается, мой святой и есть – Николай Чудотворец.
– И с оленем!
– Что с оленем?
– Вот я думаю, мужики, интересно, оленям тоже церкви ставят?
– Ага, святая церковь крупного рогатого скота.
– Олень разве скот?
– Это смотря какой олень. Северный – мелкий, корявый – точно скот. Пятнистый благородный – это скорее дичь.
– Нда, вариантов маловато, как у теток прямо – или в скот, или в дичь.
– Интересно, есть ли у них дискриминация по признаку «дичь или скот». Например, бары только для скота?
– Ты что! Оленям вход в бары и кинотеатры только в сопровождении Санта-Клауса.
– И он там – того – Миракль Уоркер?
– Ага, крутой Уокер.
– Лось!
– Лось – это черная дичь, а олень – красная.
– Это твой святой, Колян, как пить дать! И дружное ржание в три глотки.
...
«Пить дать»... Слушать этот бесконечный бессмысленный пьяный треп было невозможно. Виктор готов был взвыть еще в первую же ночь, а сейчас пошли третьи сутки. Они сидели вчетвером эти третьи сутки в маленькой охотничьей избушке и ждали снега. Несмотря на начало декабря, на дворе царил черностоп.
– По черностопу хорошо выходить на зайца.
– Это да. Самая добычливая охота на беляков – по черностопу, когда они уже выцветут, побелеют и сделаются видны издалека. Спрятаться им, гадам, негде.
2
Для зайца Виктор тоже ожидал снега, но и сейчас выходил один, когда остальная компания заваливалась спать после очередной дозы крепкого алкоголя. Зайцы – это была его главная, настоящая страсть. Как гусь для Паниковского, так и заяц – для Виктора. Схождение малика, сложная путаница жировок, различие взбудных следов русака и беляка, скидки, сметки и «двойки» – для Виктора это все было открытой книгой, написанной на знакомом с детства языке, которую он с любовью и трепетом читал и перечитывал на каждое первозимье.
