Врожденная гордость заставила Дану бросить вызов его непоколебимой самоуверенности. Вместо того чтобы послушно протянуть корсару руку, она уперлась ею в бедро и слегка наклонила голову вбок, как бы взвешивая его предложение.
— Готов рискнуть? — протянула она. — Говорят, кто побывал в объятиях Кармен, тот уже не узнает покоя!
Джулия захихикала. Разговоры за столиком затихли: все с интересом следили за разворачивающимся перед ними поединком.
Пират беззаботно махнул рукой.
— Моя жизнь полна опасностей. Одной больше, одной меньше — разница невелика.
— И всякий раз выходишь из схватки без единой царапины? — недоверчиво уточнила Дана.
— Нет. Просто умею скрывать свои шрамы.
Такой ответ ей понравился. Значит, в блестящем и неотразимом пирате есть что-то человеческое. Она улыбнулась.
— Скорее воин, — ответил он, глядя ей в глаза.
Она сделала грациозный пируэт. Алая юбка взметнулась, на мгновение обнажив стройные ноги, и душа Даны вновь наполнилась пьянящим восторгом — восторгом от осознания собственной сияющей красоты и женственности.
Он сжал ее протянутую руку и с томительной медлительностью поднес к губам.
— С удовольствием, Кармен. С огромным удовольствием.
С этими словами он повернул ее руку и обжег ладонь чувственным поцелуем. От этого безмолвного предупреждения Дана застыла как вкопанная. По руке, от ладони до плеча, словно пробежал электрический разряд. Дана не успела восстановить самообладание и достойно ответить на вызов — корсар обхватил ее за талию и легко, словно пушинку, повлек за собой на середину зала.
— Что ж, начнем, — прошептал он. В голосе его звучало сладостное и опасное обещание. — Посмотрим, по нраву ли придется цыганке танец пирата!
3
Дана наслаждалась агрессивной мужественностью своего партнера. Подчиняться ему казалось таким же естественным, как дышать. Он кружил ее в танце, прижимая всем телом к себе: всякий раз, когда Дана ощущала крепкие мускулы его бедер, у нее слабели ноги и захватывало дух. Исходящий от него жар заставлял ее с особой силой ощущать свою сексуальность, а близость тел, неизбежная в танце, будоражила чувственные ощущения, какие Дана не испытывала уже несколько лет.
Конечно, у нее, как у всякого живого человека, бывали свои искушения. Порой, глядя на какого-нибудь статного мускулистого красавца, она прикидывала: каков-то он будет в постели? Но эти мысли быстро вспыхивали и столь же стремительно потухали в мозгу, не найдя отклика в теле. От таких мыслей не теснило грудь, кожа не покрывалась мурашками предвкушения, да и пульс, разумеется, не пускался в бешеный галоп.
А этому пирату стоило несколько секунд подержать ее в объятиях — и пожалуйста, эффект налицо! Словно под гипнозом, Дана повторяла его движения: даже под страхом смерти не смогла бы она сейчас вырваться из кольца его сильных рук. В отчаянной попытке вернуть самообладание она сделала глубокий вдох — и тут же об этом пожалела, ибо в ноздри ей ударил пряный, возбуждающий запах его одеколона.
Казалось, все ее чувства, необычайно обострившись, жадно впитывали любую информацию об этом мужчине. Дана не могла взять себя в руки. Более того — не хотела. Ее тело не подчинялось власти разума и жило собственной жизнью, жаждая наслаждения с мужчиной… с этим мужчиной, одетым как сказочный герой, но настоящим, живым, до безумия реальным.
— Золотые кольца в ушах, на запястьях — а вот на пальце кольца нет, — заметил он.
— Как и у тебя, — ответила она, с особенной остротой ощущая, как сплетены с ее пальцами сильные пальцы мужчины.
— Я иду по жизни в одиночку.
— Я тоже.
— Кармен не принадлежит никому?
— Не думаю, что человек может кому-то принадлежать.
— Верно. Каждый из нас отдает другому лишь часть себя. Как, например, этот танец…
— И ты ничего больше от меня не хочешь?
— А ты от меня?
— В этом танце ведущий — ты.
— Верно. Тогда изменим вопрос: как далеко ты готова зайти?
— Как захочу.
— Значит, моя задача — заставить тебя захотеть…
С этими словами он положил руку ей на спину, прижал так, что Дана словно срослась с ним воедино, и закружил в бешеном вихре танца. Алая юбка с широким разрезом спереди распахнулась, и острый ток желания пронзил Дану: у нее перехватило дух, все поплыло перед глазами, и она поняла, что больше не может мыслить разумно.
Впрочем, при чем тут разум?
Все дело в чувствах.
В неодолимом желании насладиться тем, что откровенно предлагает ей смуглый пират.
Долгие годы без Кейна… пустые, тусклые годы… Если близость с незнакомцем не в силах заполнить пустоту — пусть хотя бы расцветит ее ослепительной вспышкой страсти!
Похвальная честность, думал Кейн. Ни ханжества, ни притворного смущения. Она жаждет его так же, как и он ее. Чем скорее огонь их желания выгорит дотла, тем лучше. Хватит разговоров! Соблазнительная цыганская колдунья жаждет действий. Как и он сам.
Уже несколько месяцев Кейн не был с женщиной. Лучше, полагал он, жить монахом, чем затевать скучные интрижки с предсказуемым финалом. Однако он все-таки оставался живым человеком, мужчиной из плоти и крови — о чем с особенной силой вспомнил, едва прижал к себе прекрасную Кармен.
От запаха ее духов кружилась голова: он проникал прямо в мозг, ломал все преграды, сметал все отговорки. Решено! Дверь на балкон распахнута. Чудная звездная ночь так и манит выйти вдохнуть свежего воздуха, полюбоваться видом на океан… Впрочем, Кармен эти предлоги не понадобятся — она честна с ним и с самой собой.
Прижав женщину к себе, он повел ее сквозь танцующую толпу. Что за роскошное у нее тело — гибкое, податливое, с соблазнительными изгибами; как точно она следует его движениям, как легко ложится в его канву. Да, она готова. Готова брать и отдавать взамен. Сделав последний пируэт, он почти на руках вынес ее на широкий полукруглый балкон. Здесь стояли несколько курильщиков, но Кейна не беспокоили зрители. Сейчас его вообще ничто не беспокоило.
Он увлек свою добычу влево, туда, где изящный парапет сходился со стеной. Бравурные звуки музыки неслись им вслед. Кармен не возражала, не противилась ни словом, ни движением. Она жаждала близости — как и он.
Здесь, под сенью декоративного дерева в огромном вазоне, было сумеречно. Но Кейн не хотел пользоваться темнотой. По крайней мере, не сейчас. Вместо этого он прижал свою спутницу к дальней балюстраде и прильнул к ее губам со всей страстью изголодавшегося мужчины.
