— О, спасибо! Я тоже в восторге от них, — радостно подхватила тетушка Пам. — Прелестные крошки! Хочешь подержать одну на руках?
— Осторожнее, мама, — вмешался в разговор Виктор. — Розали пригрозила, что, если ты еще раз разбудишь девочек, чтобы показать их кому-либо из гостей, она заставит тебя всю неделю нянчиться с малышками.
— Да разве их разбудишь? Они такие сони! — рассмеялась Памела. — А хорошо все-таки, что Мейбл сейчас с нами, правда, сынок?
Повисла пауза.
— Действительно, — сдержанно подтвердил Виктор спустя несколько мгновений.
Он повернулся к гостье, взял за плечи и церемонно расцеловал в обе щеки. Однако несмотря на подчеркнутую формальность приветствия, Мейбл все же почувствовала, что заливается краской смущения. От Виктора исходил едва уловимый запах одеколона, которым пользуется каждый десятый француз, но смешанный аромат сандалового дерева и цветущего лимона настолько подходил индивидуальности Виктора, что это сводило Мейбл с ума.
Как досадно, что я в его присутствии будто глупею, сердито подумала Мейбл, покраснев еще сильнее. Рассеянно прислушиваясь к веселой болтовне тетушки Пам, она вспомнила, как познакомилась с Виктором десять лет назад. Ей вот-вот должно было исполниться тринадцать, а ему уже шел двадцать первый год.
Возвращаясь из школы, она заметила на лужайке у своего дома какого-то парня. Высокий, красивый, прекрасно сложенный, он вихрем вырвался из дверей старинного родового особняка Эггертонов. Позже стало известно, что Виктора взбесили оскорбительные замечания бабушки, послужившие причиной злополучного скандала, о котором только что упоминала тетя Памела.
В тот день Мейбл спокойно шла домой, не подозревая, что к ним приехали гости из Франции. Увидев незнакомого красавца, она замерла посреди дороги, словно пораженная молнией, и потому едва не угодила под велосипед, на котором мчался паренек, развозивший почту. Оброненный ею с перепугу портфель упал прямо под переднее колесо велосипеда, так что мальчишка свалился на землю. Поспешно вскочив, юный почтальон принялся извиняться, сокрушаясь, что ехал слишком быстро. А выскочивший за ограду Виктор сочувственно обнял Мейбл за плечи.
— Ты в порядке? — хрипло спросил он и стал говорить что-то еще, но она слышала лишь волшебные звуки голоса, не в силах вникнуть в смысл слов.
Ее, неискушенную в общении с взрослыми парнями девочку-подростка, поразил необычайно притягательный взгляд Виктора. Она зачарованно уставилась на его красивое лицо с темно-синими глазами.
Печально вздохнув, Мейбл прогнала прочь волнующие воспоминания. Жаль, что бабушки уже нет в живых, и она не может присутствовать на семейном торжестве. Сегодня старушка воочию убедилась бы, что «неприличный» роман Памелы с корсиканцем, у которого в молодости ветер гулял в карманах, превратился в крепкий брак, а Виктор — плод запретной любви — стал преуспевающим юристом. В общем, хорошая получилась семья.
— Я застал Мейбл у детских колясок, — с усмешкой рассказывал тем временем Корте. — Видно, у нее сильно развиты не только родственные чувства, но и материнское начало…
Мейбл затаила дыхание. Неужели он что-то знает? Она быстро взглянула на Виктора, но ничего не смогла прочесть в темно-синих глазах. Нет, не может быть, проскочила у нее лихорадочная мысль, он просто пошутил, только и всего. Если бы ему были известны последствия их последней встречи, от его спокойствия не осталось бы и следа.
— Ты даже не догадываешься, Виктор, какие черты моего характера развиты сильнее остальных, — заметила Мейбл, стараясь говорить как можно более непринужденно. — Мы не так уж часто встречались и потому плохо знаем друг друга.
— Это скорее твоя вина, чем моя, — пожал он плечами, — У нас была отличная возможность познакомиться поближе, но ты так неожиданно исчезла… И все же я замечаю в тебе некоторые перемены. — Виктор взглянул на длинные светлые волосы Мейбл, красиво рассыпавшиеся по плечам. — Ты как-то… повзрослела, что ли. Стала более уверенной в себе.
— Правда? — только и смогла она сказать. В горле у нее вдруг пересохло.
И все-таки четыре года назад я поступила правильно, подумала она. Принятое тогда решение оказалось верным. Нельзя было признаваться Виктору в беременности, которая, скорее всего, повергла бы его в ужас. И позже, когда Гэри появился на свет, у Мейбл не достало духу поставить Виктора в известность, что он стал отцом. Нет, это совершенно исключалось — не те у них отношения…
Своим рождением Гэри обязан одному-единственному безумному всплеску страсти. Во всяком случае, Виктор испытывал тогда лишь сильное чувственное влечение и больше ничего. Мейбл и поныне не сомневалась в этом.
Впрочем, даже если бы ее возлюбленный захотел продолжить связь, Мейбл вынуждена была бы ответить отказом, потому что не имела никаких моральных прав на него. Корте принадлежал Лорне. Сестра весьма прозрачно намекала на это Мейбл всякий раз, когда приезжала погостить в старинный родовой особняк Эггертонов. Если она и заметила поразительное сходство Гэри и Виктора, то благоразумно не затрагивала эту тему. Да и вообще: мало ли на свете похожих людей?!
Зато, не переставая, болтала о том, как часто Корте звонит ей из Франции или проводит ночи в ее лондонской квартире, когда бывает в Англии. Лорна с упоением описывала их нежное времяпрепровождение в уик-энды, а также демонстрировала дорогое и эротичное белье, купленное Виктором, не говоря уже о драгоценностях, подаренных им же. Зная обо всем этом, Мейбл не смела посягнуть на счастье влюбленных. Впрочем, ей и в голову такое не пришло бы, потому что в ту единственную, но очень памятную ночь Виктор ясно дал ей понять, что не собирается заводить продолжительный роман, и им обоим лучше забыть о бурном всплеске эмоций.
Все эти тягостные воспоминания вдруг показались Мейбл несущественными, потому что перед ее мысленным взором возник образ маленького мальчугана, их с Виктором сынишки, оставленного в Бирмингеме на попечение друзей. А Корте, стоявший сейчас рядом, и понятия не имеет о существовании собственного ребенка…
— Сын мой, прекрати спорить с Мейбл и предложи ей бокал вина, — строго велела тетушка Пам. — И вообще, поухаживай за дорогой гостьей. Она устала в дороге, постарайся, чтобы она ощутила себя здесь как дома.
— О, дорогая тетя, не делайте из меня мученицу! — рассмеялась Мейбл. — Мне очень хотелось навестить вас и посмотреть на малышек Розали.
Именно в этот момент одна из спавших в колясках девочек зашевелилась и издала писклявый звук. Тут же заворочалась и другая. Через мгновение сад огласился плачем. Спустя несколько секунд, как будто из ниоткуда, появилась Розали. На ней было темно-синее облегающее платье, и Мейбл обратила внимание, что фигура молодой матери заметно округлилась. Однако эти перемены не только не портили Рози, но даже прибавляли ей очарования.
— Мама, ты снова шумишь? — укоризненно бросила Розали.
— Честное слово, милая, они сами проснулись! — клятвенно заверила Памела дочь.
