Мама много раз учила его:
— Не подходи к чужим. Не разговаривай с чужими!
Он уже нарушил почти все мамины запреты. Ей это не понравится.
Ромочка все не вставал. Из-под земли, где проходили теплые трубы, веяло теплом, и он стал какой-то сонный и вялый. Он знал, что его дом совсем рядом, но ноги как будто налились свинцом и отказывались идти дальше. Даже пустота внутри тяжело давила на него. Она расползалась, раздвигая кости, и клонила его к земле. И голова стала тяжелая.
Заморосил холодный мелкий дождик. Засверкали черные ледяные дорожки на асфальте. Покрылись блестящей изморозью грязная жижа в водостоке и белые полосы на асфальте. На синих Ромочкиных варежках заблистали крошечные капельки. Он закрыл глаза.
Послышался слабый шорох, похожий на шум дождя, только громче. За углом по улице проносились машины. Ромочка открыл глаза. Перед ним стояли две собаки. Они появились внезапно — так бывает, когда листаешь книжку с картинками. Только что их не было, перевернул страницу — а они тут как тут. Собаки расхаживали туда-сюда, не сводя с него глаз; они то расходились в разные стороны, то снова сходились. Одна была бледно-золотистая, а хвост у нее загибался бубликом. Вторая — огромная, черная, только лапы и голова светло-желтые. Обе были крупнее и намного страшнее той собаки, за которой Ромочка гнался.
Золотистая и черная собаки все расхаживали перед Ромочкой; видимо, что-то не давало им покоя. Обе пристально смотрели на него большими желтыми глазами. От дождя их мех покрылся как будто мелкими блестками. Ромочка любил собак, но даже он понял, что эти ничего хорошего не замышляют. Время от времени две собаки рычали и огрызались друг на друга, как будто он, Ромочка, — лакомство, которого явно не хватит на двоих. Интересно, подумал он, смерив двух огромных собак злобным взглядом, может ли собака съесть мальчика?
Схватившись за водосточную трубу, он с трудом — мешала многослойная одежда — встал на ноги. Собаки отскочили. И вдруг откуда-то из тени на другой стороне переулка вышла та собака, за которой он гнался. Она посмотрела на него, словно чего-то ждала: высоко задрав голову и низко опустив хвост. Ромочка отпустил трубу и зашагал к ней. Собака не шевельнулась. Две другие не отходили от него ни на шаг. Они то и дело толкались и злобно огрызались друг на друга. «Его» собака подняла уши.
— Собачка! — сказал Ромочка, и она едва заметно склонила голову набок.
Один из псов, преследующих его, тихо зарычал. «Его» собака зарычала в ответ, ощерив крупные клыки. Ромочка понял, что она рычит не на него, а на двух других, и сразу успокоился. Обернувшись, он увидел, что золотистая собака села и внимательно смотрит на него. Подойдя к «своей» собаке, он протянул руку. Сначала она отпрянула, как будто задумалась о чем-то, а потом, почти не шевелясь и не сходя с места, обнюхала его лицо, грудь и варежки.
Потом она еле заметно, задумчиво вильнула хвостом из стороны в сторону. Тогда две другие собаки подошли к ней, низко опустив головы, и облизали ей морду. Она тоже лизнула обеих, а потом повернулась к Ромочке и лизнула в лицо и его, мазнув по губам теплым шершавым языком. Потом она развернулась и легко и размашисто побежала за угол. Ромочка очутился на незнакомой улице, где он еще никогда не был. По тротуарам шли люди. Одни еле тащились, другие быстро неслись, то и дело оскальзываясь на льду. Ромочка ни на кого не смотрел. Он не спускал глаз со «своей» собаки. Главное — не отстать. На его щеке замерзал ее поцелуй. Два других пса по-прежнему бежали за ним по пятам, но больше не рычали и не толкались.
Интересно, что собаки ели на обед? При этой мысли у Ромочки снова заурчало в животе. Вдруг он вспомнил, что забыл свое ведерко у водосточной трубы. Как там мама говорила? «Зазеваешься — и все, пиши пропало». Он остановился было, но потом затрусил дальше.
Они еще один или два раза куда-то свернули. Обходя очередную машину, припаркованную прямо на тротуаре, Ромочка вдруг понял, что почти заблудился. Надо бы вернуться! Но дома холодно и темно, там больше ничем не пахнет — даже дядей. А потом, не успел он и глазом моргнуть, они очутились в совершенно незнакомом месте. Все, потерялся! Лучше представить себе, что у собак на обед. Перед его мысленным взором встали миски с кусочками мяса и капустой. Миски стояли рядком, а с краю — одна лишняя, для него. Но, может быть, собакам не по карману мясо кусочками? Наверное, они едят суп с картошкой и луком, сваренный на больших костях. Или куриную лапшу. Или просто картошку — горячую, от которой идет пар. Размятую в пюре, с маслом. Вдруг Ромочка вспомнил: ведь у собак нет денег! Значит, они еду воруют… или им ее кто-нибудь дарит. Он бы сейчас съел все что угодно. Котлеты! Колбасу! Пельмени! Пончики… Его рот наполнился слюной.
На улицах было полно народу. Люди возвращались домой с работы или из магазинов. Никто не обращал на Ромочку внимания, не останавливал его, не спрашивал, как его зовут. Мальчик идет по улице с собаками. С первого взгляда и не поймешь, что он здесь не главный, а, наоборот, бежит за собаками. Наверное, все решили, что он — маленький хозяин трех больших псов. Да, взрослых рядом нет, а Ромочка еще маленький и вряд ли имеет право бегать по городу без родителей, но, раз он бежит с собаками, все, видимо, сразу понимают, что он не потерялся и не заблудился.
Людные улицы закончились; три собаки и мальчик побежали по темным переулкам. Они пролезали в калитки и дыры в сетчатых изгородях, заросших бурьяном. Вдали теснились высотные дома с блестящими на солнце окнами — как вымытые тарелки в сушилке. Дальше пошли двух-трехэтажные дома без балконов: конторы, склады, заводские строения. Собаки и мальчик пробегали мимо одинаковых пятиэтажек, облицованных потрескавшейся плиткой; в неухоженных двориках между ними росли кривые березки. Из домов тянуло жареным луком и капустой. Усталые жильцы готовили ужин, переходили из одной теплой комнаты в другую, ругались, пили горячий чай или ели суп.
Они замедляли шаг только для того, чтобы перейти дорогу и обойти машины или людей, а потом снова прибавляли ходу.
В конце переулка раскинулось открытое пространство. Улицы закончились. Ромочка увидел огромный пустырь, заваленный кучами всякого хлама. На пустыре чернели странные приземистые строения: заводы и склады без людей. Три собаки остановились и закружили на месте, обнюхивая поочередно все столбы ограды. Они бегали вокруг, словно забыли про Ромочку, и старательно метили каждый столб. Потом все три затрусили дальше так же целеустремленно, как прежде. Ромочка старался не отставать, но все время спотыкался. Собаки, одна за другой, проползли в дыру в ограде и побежали по пустырю, в зарослях почерневших от мороза сорняков. На заиндевевшей земле отчетливо виднелись отпечатки собачьих лап: широкие посередине и крошечные по бокам. На краю пустыря Ромочка вдруг споткнулся и чуть не упал. Первая собака вернулась и села рядом, поджидая его. Она смотрела ему прямо в глаза. Ромочка кивнул ей и затрусил дальше.
Они по очереди протиснулись в узкую щель между кирпичной стеной и сеткой и очутились на заброшенной стройплощадке. По разбитой дороге проехала машина; мимо шли какие-то оборванцы. К стене привалился спящий человек. Его поливал дождь; от него пахло мокрой шерстью и мочой. Собаки обошли его подальше, но, в общем, словно и не замечали.
