Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Абсурдный счет, ха! И он, значит, не побоялся выделить нас! Вы читали его статью в «Нью-Йорк ревю оф Букс»?
– О чем? – спросил Джеймс.
– Об Элиоте.
Друзья знали, что Геллер тайно считал себя новым Элиотом.
– Он его знал, кажется? Я имею в виду, лично был знаком? – уточнил Питер.
– Общеизвестно! – ответил Макс, опять потеребил подбородок и уставился на Джошуа дьявольским взглядом:
– Я знаю, почему Брауну не понравилось! Я сегодня плохо читал!
– Во-первых, ему понравилось, во-вторых, ты хорошо читал, как поэт, – ответил Джошуа, прихлопнув рукой выбивающийся изо рта зевок.
Был слышен был только стук дворников, продолжавших сметать со стекол остатки дождя. Потом и они смолкли. Джошуа посмотрел на далекие огоньки. Там, за изгибом реки, куда его близорукий взгляд не достигал, лежал их городок: бывшие текстильные фабрики, кирпичные фасады, плоские железные крыши. Их район был самый дорогой. Парк, театр, три музея и обсерватория – все лучшее находилось в их районе. И его семья всегда там жила. Отец кичился тем, что он, поляк, состоял во всех комитетах старейшин. Джошуа снова попытался подумать об отце с нежностью, но вместо этого представил его, выходящего к обеду в пижаме, визгливо покрикивающего на мать. Почему она не ушла от него много лет назад, когда была молодой? Она говорила, что должна была сохранить семью. Ради них, троих детей, она осталась. Когда-то мать была красивой, никогда не унывающей женщиной; на нее оглядывались, когда она шла с маленьким Джошуа по улице. Он помнил ее молодую руку, тесное обручальное кольцо сжимало ее безымянный палец, и невидимое кольцо сжимало ее жизнь. Перед дверью школы она всегда удерживала его за плечо, чтобы пригладить непокорные, как у нее самой, волосы. Он понял, что больше не хочет видеть отца, и прежнюю радостную мысль о возвращении домой сменило обычное тягостное чувство. Нет, он останется на лето в Нью-Йорке. Днем, чтобы не сидеть в раскаленной солнцем комнате, будет ходить в библиотеку, писать будет по ночам.
А Эллен? Когда мать упомянула в телефонном разговоре, что шерстяной мужчина съехал и соседка напротив заняла положенный ей прямоугольник окна, в Джошуа вдруг вспыхнули детские фантазии. «Она как?» – спросил он небрежно. «Она велела передать тебе привет!» – вспомнила мать и тут же заговорила о том, что они с отцом отремонтировали вторую ванную комнату… Джошуа понимал, почему Эллен снова осталась одна. Как и он, Эллен была привередлива.
Джошуа прикоснулся рукой к голове, и волосы издали легкий электрический треск. Любил ли он Эллен или только память о ней? А может, он любил самого себя, того, еще никому не нужного юношу, который из-за нее опаздывал в школу. Встречались они по утрам. Сначала все было просто, потом осложнилось. Он ревновал и мучился. В последние его месяцы дома Эллен сдала квартиру, и в один ненастный день вместо нее в окне появился мускулистый шерстяной мужчина. Он, этот мужчина в летах, открыв окно настежь, делал у подоконника упражнения для пресса. В его отжиманиях было что-то оскорбительное для взгляда семнадцатилетнего поляка. Закончив их, мужчина обтирал грудь махровым полотенцем и бросался на кровать, которая иногда отзывалась женским визгом.
Джошуа прислушался к себе. Что-то изменилось в нем сегодня. Что, он и сам толком не знал, но то, что его друзья ему (он это почувствовал, пусть только на минуту) позавидовали, почему-то сладко томило, как томит любовь. Только еще сильнее.
Да, он съездит повидаться с родными и вернется к себе. Отец, конечно, надуется, откажет ему в обещанных деньгах. Ну да Бог с ним! Адриан уже дал ему на лето редактуру. Поначалу Джошуа не придал значения тем нескольким фразам, которые Адриан сказал в его адрес. Он даже подумал: не потому ли профессор так добр, что знает его? Но нет, Адриан был не из тех, кто говорил что-то не взвесив. Значит, стихи действительно были выдающимися… Неужели правда, что он лучше его замечательных друзей? Он устало посмотрел на них. Они уже не казались ему великими, и как хорошо и уверенно он вдруг почувствовал себя в своей молодой, только начинающейся жизни! Дождь перестал, под мостом сияла река. Он еще раз с непонятным сердцебиением взглянул в окно на далекие, уходящие в темноту огоньки Олбани и, вжимаясь лбом в стекло, погасил самодовольную улыбку.
Мачо Джо собирается в тюрьму
Есть категория людей, умеющих, не перебивая, излучая лицом участие, слушать вас, а при этом думать о своем. Таких людей любят, о них с восторгом говорят – тонкий собеседник! Иногда они и сами начинают в это верить. Я принадлежу к этому типу людей: мимика сочувствия доведена у меня до автоматизма. Слушая, я киваю головой, понимающе вздыхаю, сочувствую, радуюсь. Обычно мне это сходит с рук. Но, бывает, я пропускаю мимо ушей что-то очень важное, касающееся меня.
Как-то останавливает меня на улице знакомый, все знают как Мачо Джо. Это большой, шумный и невероятно словоохотливый человек. Придерживая меня за рукав, он говорит:
– О, привет, хорошо, что увидел тебя! Про мой бардак ты уже слышала?
– Нет, – говорю я, а сама быстро начинаю соображать, сколько времени у меня уйдет на то, чтобы отвязаться от него.
А он уже начинает рассказывать что-то про свою коллекцию. Он уже двадцать лет торгует индейским искусством и, поскольку всегда озабочен поиском новых покупателей, жалуется на каких-то дилеров, которые сбивают цены, я ослабляю контроль, или, попросту говоря, ухожу в отключку. Пробуждаюсь только, когда он, сжимая мою ладонь, за что-то бешено меня благодарит:
– Триш так и сказала: они в России еще и не то видели! Так ты, стало быть, согласна?
– Согласна на что? – спрашиваю я осторожно.
– На шесть-семь коробок!
– Каких коробок?
Он всплескивает руками:
– Ты что, меня не слушала?
Я говорю, что, конечно же, слушала, и тут же прошу все повторить сначала.
– Короче, – говорит он, – месяц назад меня взяли за жопу, был суд, мне дали десять лет. Я, конечно, все предчувствовал и до ареста успел кое-что продать, но, естественно, не все. Оставшиеся вещи нужно срочно перевезти, иначе пропадут. Так ты согласна?
– Ты откуда идешь? – спрашиваю я, оглядывая его. Видятся мне при этом разорванные наручники, спиленные кандалы на ногах.
На нем обычные штаны и женская кофта поверх футболки:
– А, это… – говорит он. – Микки, помнишь, такой худой, бывший гонщик? Его жена мне одолжила.
– Жена? Микки?
– Я ж тебе говорю, меня на месяц отпустили. Так можно к тебе перевезти или нет?
Я мычу что-то нечленораздельное.
– Ну и отлично, – благодарно трубит Мачо Джо. – Завтра в пять подъедем, будь дома! У тебя телевизор, надеюсь, есть?
– Телевизор?!
– Ну да, телевизор! – отвечает Мачо Джо, раздражаясь от того, что я все время переспрашиваю. – Мой друг, завтра же бейсбол! Мировой кубок, «Ред Соке» вышли в финал! Короче, есть?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
