Белесое небо Нормандии пребывало совершенно безучастным к происходящему в тот день — 18 мая 1450 года, ровно месяц спустя после предпоследней битвы Столетней войны. Оно видало кое-что и похуже. И чего только оно не слышало!
И все же, когда люди уже втыкали кресты в мягкие холмики, оно из вежливости пролило слезы. Закапал не по-весеннему мелкий дождик, заставивший затрепетать листья деревьев.
2 Голоса французских пушек и складной нож
Форминьи? Несколько месяцев назад Жанна слышала от отца это название. Там была битва. Но какое дело юным крестьянкам до сражений, которые ведет загадочное племя господ? Жанне и в голову не приходило, что история с двумя пушками, случившаяся за месяц до того, 15 апреля 1450 года, в местечке Форминьи, что между Каном и Трегье, до некоторой степени изменила и ее судьбу.
Мэтью, Маттиу, потом Матье, отец постоянно говорил об «англичанах» и «французах». Жанна пропускала все это мимо ушей. Во-первых, отец плохо освоил нормандское наречие, а Жанна едва понимала английский, ибо мать всегда говорила с ней по-нормандски. Частенько Жанна просто не разбирала, о чем толкует отец. Ну а потом, крестьянский здравый смысл, унаследованный от матери, подсказывал Жанне, что слова «англичане», «французы» ровно ничего не значат. Разве все они одинаковы? У англичанок что, не такие же груди, как у француженок? Разве французы едят не тот же хлеб, что англичане? Не все ли они молятся одному доброму Боженьке?
До всех этих отцовских различий ей не было никакого дела.
Она ничего не ведала об истории рода людского…
В ту пору Нормандия принадлежала Англии. Так продолжалось с 1419 года, и все это очень не нравилось Карлу VII, в насмешку прозванному «королем Буржа», сыну безумного монарха и Изабеллы Баварской, которая коварно объявила его незаконнорожденным, дабы лишить права на трон. Изабелла была тучной сладострастной интриганкой, пившей для похудания медовые отвары на чистом золоте! Чего от нее ждать? Но Карл встретил в Шиноне некую Жанну, странную девушку, которую англичане и епископ со свинячим именем,[1]потом сожгли в Руане. Она вернула ему уверенность в себе. Нет, он не был незаконнорожденным, он был истинным королем Франции. Тогда-то он и решил отвоевать Нормандию.
И вот, в одно прекрасное утро, властелин Нормандии, герцог Сомерсет, обнаружил перед своей резиденцией в Кане огромное войско французов во главе с Карлом VII. Все дороги были перекрыты. Пищи в обрез. Тогда он призвал на помощь Лондон, откуда ему выслали не менее четырех с половиной тысяч воинов во главе с сэром Томасом Кириелем. Тот попытался прорвать блокаду, но у местечка Форминьи сошелся с тремя тысячами французских лучников и двумя тысячами пехоты под водительством графа де Клермона. Но самое страшное — на англичан смотрели жерла двух пушек, которые привезли его люди. В те времена на войне были лучники, копейщики и всадники. Первые градом стрел вносили смятение в ряды врага, потом в атаку бросались копейщики, а уж затем в дело вступали всадники. Это и была старая добрая заваруха, где без разбору крушили людей и лошадей. Но пушки? Что за дикая идея?
Еще за сто лет до того, в 1346 году, Эдуард III Английский испытал при Креси новое пороховое оружие, которое прозвали «железный горшок». Это было нечто вроде сосуда, к которому приделывалась труба. В это смахивавшее на реторту устройство засыпали черный порох, адскую смесь из селитры, серы и древесного угля, которую, по слухам, выдумали китайцы. Потом в трубу закладывали увесистый круглый камень и поджигали порох. Когда все шло гладко, камень улетал на триста шагов, но ни в чем нельзя было быть уверенным, ибо «горшок» делался из кованого железа неравной плотности и нередко взрывался. Кроме того, не было ничего мучительнее, чем пытаться поджечь порох через маленькое отверстие в ветреную или дождливую погоду.
И все же «железным горшком» заинтересовались на континенте, и над его конструкцией немало потрудились французы и генуэзцы. Им удалось создать два новых типа огнестрельного оружия, бомбарду и пушку, главным козырем которой была более прицельная стрельба. Французы научились отливать пушки в цельной форме, что резко снижало риск взрыва.
Именно это новое оружие и решил испытать граф де Клермон под Форминьи, в который раз доказав, что изобретения, на первый взгляд не стоящие внимания, могут со временем изменить судьбы человечества.
Ничего этого Кириель не знал. Он расположил своих воинов в саду на берегу реки и, следуя классической схеме войны, велел вырыть траншею, а за ней поставить наклонную изгородь для защиты лучников. Он полагал, что град стрел, которые они обрушат на французов, быстро остудит пыл вояк Карла VII, как это случилось при Креси в самом начале Столетней войны. Вдобавок у его лучников были большие луки, которые считались более грозным оружием, чем привычные на континенте.
Клермон переиграл англичан, для начала затевая там и сям мелкие стычки. Не он ли и выдумал войну нервов? Англичане поддались на его уловку, в уверенности, что это сражение не будет ничем отличаться от прошлых. Но у Клермона были совсем иные планы. Он приказал Жиро, первому помощнику, подвезти пушки и открыть огонь по изгороди, за которой англичане считали себя недосягаемыми для врага.
Французские ядра крушили изгородь и сеяли панику среди лучников. С мужеством отчаяния те бросили свои позиции и яростно атаковали пушки, французы же ударили на них с тыла, и это стало залогом победы. В полной неразберихе англичане не могли пустить луки в ход и схватились с французами врукопашную. Потери их были огромны. Подоспевшие отряды графов де Ришмона и де Лаваля довершили разгром войск Кириеля.
Потери англичан составили три тысячи семьсот пятьдесят человек, французов — втрое меньше. В битве при Креси все было наоборот.
Герцогство Нормандия было потеряно для английской короны и снова досталось Франции. Карл VII, посвященный в рыцари пастушкой, отомстил за своего великого предка Филиппа VI Валуа.
Так пушка вторглась в военное дело, и ее появление обернулось для англичан горьким разочарованием.
Англичане разбежались кто куда, и те, кто не попали в плен, добирались до родины на всех имевшихся в наличии кораблях. Но в Англию вернулись не все. Несколько дюжин беглецов разбрелись по лесам, решив мстить за коварство французов и за треклятые пушки. Они питались тем, что попадалось под руку, и промышляли грабежами, а время от времени и убийствами.
Тридцать один год, со времен захвата ее Генрихом V в 1419 году, Нормандия была в руках англичан. Множество английских рыбаков, пахарей и ремесленников обосновались в этих краях. Они переженились на местных, ибо любовь смеется над наследственными распрями и границами. Бежавшие с поля битвы солдаты ничего об этом не знали.
Оттого-то и убили они своего соотечественника Матье и супругу его, нормандку Жозефину, сделав сиротой их дочь и уведя сына в рабство. Оттого-то и стояла теперь Жанна с залитым слезами лицом на сельском погосте.
