— Генри? — сказала Анастасия. — Как думаешь, Генри, твои родители могут умереть?
Пенни бросила на сестру укоризненный взгляд, но, очевидно, не попала в цель. Генриетта и Анастасия уставились на Генри, при этом Генриетта принялась накручивать на палец волосы. Анастасия наклонилась вперед.
— Отца Зика Джонсона убило комбайном.
— Прекрати, — попыталась заставить ее замолчать Пенелопа. — Генри, если ты не хочешь об этом говорить…
— Пенелопе нравится Зик, — заявила Анастасия. Генриетта засмеялась.
Пенелопа помрачнела.
— Всем нравится Зик, — сказала она.
Анастасия посмотрела Генри прямо в глаза.
— Он ходит на кладбище и играет там в бейсбол у могилы отца.
— Мистер Саймон сказал ему написать отцу прощальное письмо, — объяснила Пенелопа, сложив руки на груди, — но Зик не захотел. Вместо этого он ходит туда и играет с отцом в бейсбол.
— Не хочу я о нем говорить, — оборвала ее Генриетта. — Пенни постоянно говорит о Зике, а я хочу поговорить о дяде Филе и тете Урсуле.
— Думаешь, они умрут? — спросила опять Анастасия.
Пенелопа фыркнула.
— Ты не обязан говорить об этом, Генри.
Генри глубоко вздохнул.
— Все нормально. Но как бы то ни было, я сам знаю немного. Их похитили, когда они на велосипедах путешествовали по Колумбии. Человек, который разговаривал со мной в школе, сказал, что за них заплатят выкуп.
— Что они там делали? — спросила Генриетта.
— Они вели путевой дневник и собирались написать книгу о своем путешествии по Южной Америке. Они занимаются этим с тех пор, как я пошел в школу.
— Значит, ты много где побывал, — сказала Генриетта.
— Нет, — ответил Генри. — Они никогда не берут меня с собой. Я был только в Диснейлэнде, да и то с няней. И еще однажды в Калифорнии.
Анастасия снова наклонилась к нему.
— Твоих родителей и правда взяли в заложники? — спросила она.
Генри кивнул.
— И это были дядьки с пистолетами? Как думаешь, они были в масках? Наверное, твои родители прямо сейчас лежат связанные где-нибудь в пещере.
— Не знаю. Что-то вроде того, — сказал Генри. — В любом случае, их похитили.
Девочки были потрясены рассказом Генри. Они сидели молча и жевали кто волосы, кто ногти, разглядывая Генри и размышляя над его словами.
Тут снизу раздался голос дяди Фрэнка. «Пора чистить кости!» — крикнул он, и чердак откликнулся эхом.
— Что? — удивился Генри.
Девочки поднялись с пола.
— Зубы, — объяснила Генриетта. — Почисть зубы.
Глава 2
Генри никак не мог заснуть. Пока он чистил зубы, тетя Дотти постелила ему постель, а дядя Фрэнк затолкал в большое круглое окно испарительный охладитель из подвала. Генри никогда раньше не видел испарительного охладителя, однако предположил, что это примерно то же самое, что кондиционер. Вроде тех, что висят под окнами на стенах гостиниц. Разве что этот был внутри, завернутый в старый комбинезон, и угрожающе кренился в одну сторону.
Комната Генри вмещала в себя кровать, на которой он лежал, подставку, как будто предназначенную для искусственной пальмы, но сейчас увенчанную лампой, и комод с тремя ящиками. Двери были открыты. Генри хотел добиться от охладителя максимального эффекта.
Свет был выключен, потому что никакого толку от него все равно не было. Единственным, на чем в этой крохотной комнатке мог остановиться взгляд, был плакат на потолке, но на него Генри уже давно успел насмотреться. Дядя Фрэнк сказал, что этот плакат принадлежал ему в молодости. На нем была изображена баскетбольная сборная университета Канзаса. По крайней мере, одна из них, и, на взгляд Генри, отнюдь не самая лучшая. Ни один из ребят не отличался атлетическим сложением.
Из-за луны на чердаке было даже светлее с выключенным светом, чем с лампой. Луна висела очень низко, и ее свет проникал сквозь оконное стекло, мягко разливался по полу и серебрил стены. Генри смотрел на это буйство серебра, пока у него не заслезились глаза, но даже тогда он не заморгал. Ему совсем не хотелось спать, так что и моргать не получалось. Он лежал и гадал, удастся ли ему этим летом поиграть в бейсбол. Сначала надо будет научиться бросать. Главное, чтобы никто не увидел, как он будет это делать.
А еще Генри надеялся, что с его родителями все будет хорошо и они вернутся. Однако в глубине души он думал, что было бы неплохо, если бы вернулись они когда-нибудь поближе к концу лета. Ну, или когда закончится бейсбольный сезон.
Он думал о бейсболе, о дядином пикапе и о том, чем же все-таки пахла его тетя, когда он ее обнимал, как вдруг что-то глухо ударило в стену над его головой. Генри не успел даже сообразить, как от удивления подскочил на кровати и снова мягко на нее приземлился. Он, все так же не моргая, постарался заставить себя дышать ровно.
— Наверное, птица, — сказал он вслух. — Сова или летучая мышь. Или еще что-нибудь в этом роде.
Генри попытался заставить себя закрыть глаза и никак не мог понять, как они снова умудряются открыться. Что бы ни стучало в стену там снаружи, теперь оно начало скрестись. Но Генри не мог быть уверен. Или все-таки мог. Что-то снова глухо ударило за стеной, не так громко, но точно по-настоящему.
Генри сел и постарался успокоиться и дышать ровно, в то же время представляя себе огромных летучих мышей, взбирающихся на крышу, и бегающих внутри стен крыс. Эти звуки ничем не отличаются от тысяч других звуков, которые обычно слышны по ночам, твердил он себе. Повернуться на бок и игнорировать их. Но вместо этого Генри вылез из постели и направился к лестнице. Он собирался пойти в ванную, включить кран и слить воду в унитазе, чтобы нормальные звуки прочистили его голову.
Оставив позади залитый лунным светом чердак, он спускался, словно в нору, а ступеньки визжали при каждом его шаге.
Кто-то оставил свет в ванной не выключенным. Из-под двери выбивалась, освещая ковер, светлая полоска. Дойдя до двери, Генри взялся за ручку и замер. Наверное, внутри кто-то есть. Кто оставит включенным свет и затем закроет дверь?
Генри не любил стучать и ненавидел переговоры через дверь. Поэтому он отошел в сторонку, собравшись сесть на ступеньку и подождать. Но не успел он сделать и шага, как ручка двери повернулась. У Генри перехватило дыхание, он отпрянул к лестнице и затаился в тени.
На площадку вышел старик. Он был невысокого роста, на голове у него красовалась большая лысина, обрамленная по сторонам жидкими седыми волосами. Длинные твидовые штаны были подвернуты до щиколоток. Поверх грязной белой футболки был накинут пурпурный атласный халат.
Человек громко фыркнул и направился на другой конец площадки к комнате дедушки, по дороге стирая полотенцем с шеи и лица пену для бритья. Длинные полы халата волочились за ним по полу, как шлейф за свадебным платьем. Прежде чем открыть дверь, он обернулся и посмотрел через плечо. Его глубокие темные глаза остановились на Генри.
