Комитет пришел к заключению, что Хнычущий ребенок (далее: Х.Р.) предоставил возможность и оказал содействие и поддержку для извлечения и потенциального восстановления старого зла, вследствии чего представляет собой опасность для населения Феерена, самого себя и ткани пространства. Х.Р. отныне идентифицируется как Враг, Угроза и Человеческое бедствие всеми фееренами всех областей, миров и направлений.
Идентификация была распространена, изменение статуса — задокументировано. При обнаружении Х.Р. комитет дозволяет и, более того, требует препятствовать его передвижению, задержать, арестовать, нанести ущерб, либо уничтожить. Подобное обращение, демонстрируемое любым феереном любой области либо мира, должно восприниматься как необходимое, снисходительное и неизбежное.
Ральф Рудольф,
Председатель ЦКФПБ (Область Р.Р.К.)
С и У в соответствии с ЧP (согласно К.Ф. X.vii)
Доставлено через Островной Холм,
Бадонский Орден (округ А.П.)
Генри плюхнулся на кровать и уставился на висящий на потолке плакат. Затем ударил рукой в стену. Он же ничего этого не хотел. Он не хотел освободить ведьму. Он вообще почти не имел к этому отношения. Ну да, он содрал со стены штукатурку и обнаружил шкафы. И все. Но даже это была не его вина. Он пытался сам себя оправдать.
— Это все ты, — сказал он рагганту, ткнув его ногой. — Вот надо было тебе начать там стучать.
Раггант вздрогнул, как лошадь, когда пытается согнать с себя назойливую муху, и сел. Он устремил на Генри взгляд своих черных глаз, зевнул и полез на ноги Генри. Генри снова распластался на кровати. Раггант забрался ему на грудь и свернулся в сопящий комочек.
Генри улыбнулся.
— Твоя вина, — произнес он опять. — Я ничего не делал. Я просто свидетель.
* * *
В комнате этажом ниже Дотти открыла глаза.
— Фрэнк? — позвала она.
Фрэнк заворчал.
Она села на кровати и нашарила свой халат.
— Генри Йорк, лучше бы ты не занимался тем, чем ты там, кажется, занимаешься.
Фрэнк вытянул руку и уложил Дотти обратно в постель.
— Все с ним будет в порядке, — сказал он.
Эпилог
Это была крупная кошка. Она привыкла питаться отбросами, объедками, которые ей выбрасывали под окно кухни, а изредка такими же перекормленными и ленивыми крысами. Точнее, это был кот, черный с белой мордочкой и белым хвостом. У него не было имени, на которое он бы откликался, но все-таки кто-то звал его. Кто-то требовал его, нуждался в нем.
Обычно он не рисковал подниматься наверх в комнату, где сидел старый человек. В комнату с зиявшими дверьми и лунными окнами. От вида этих дверей по его спине пробегали мурашки и холодели лапы. Но в этот раз он запрыгнул на лестницу и поскакал вверх, раскачивая тучным брюхом. Он прошел мимо распластанного наверху холодного тела молодого чародея, затем миновал еще два, а также лежавшее между ними тело собаки.
Когда он очутился в тронном зале, зов опьянил его, затуманив разум и чувства. Там, внутри закрытого толстой занавесью дверного прохода, перед молодым человеком, посыльным, который еще был на ногах, стояла женщина. На взгляд кота она была одновременно и молодой, и старой, и сильной, и слабой. Всевидящей, но нуждавшейся в его мудрости, его зрении. Он запрыгнул женщине на руки, и она уже была внутри него, его сознание слилось с ее. Затем его уже не было.
— Как твое имя? — обратилась она к человеку.
Молодой человек смотрел на нее, не отводя взгляда в сторону.
— Монмут, — ответил он. — А ваше?
Женщина засмеялась, заполнив каменный зал раскатами эха.
— Ты еще даже не обученный чародей, и ты смеешь меня об этом спрашивать? Я впитала в себя жизни твоих хозяев, которые лежат холодными телами позади тебя, и ты дерзнул спросить мое имя? — Она сделала шаг в его сторону.
— Да, дерзнул, — сказал он, почти не шелохнувшись.
Она подошла еще ближе, поглаживая тяжелую голову кота.
— Тогда разбуди своего немощного господина Карнасуса и скажи ему следующее, если только твой язык выдержит эти слова: Нимиана, грозная Королева Эндора, последняя из рода Ниака — та, чей голос разрушил чары Фиц-Феерена, вскипятил море, уничтожив силу Амрама, по чьей воле Мерлины покоятся в земле, — будучи скованной Мардохеем, сыном Амрама, избавилась от оков, как отец ее избавился от рода Амрама, и явилась, дабы узнать, помнит ли еще старик те клятвы, что дал в молодости. Новая добыча ожидает Ведьминых псов.
