– Щенок! – пророкотал Кэн, слегка вздернув верхнюю губу.
Он был прав, конечно, только стоило ли метать молнии впустую?
– Со всем почтением к Учителю, – невозмутимо продолжал Ульф, – должен заметить, что он так и не сумел воспитать бойца искуснее себя – или не захотел. А вот Т'эрик побьет любого из школы Кэна, включая меня.
Неправда! – Т'эрик едва удержал себя от крика. – Я лишь прилежный подражатель, и Ульф знает это лучше других. Зачем же он подставляет меня, что за странные игры?..
– Но для полной ясности он обязан превзойти самого Кэна, – вкрадчиво проскрипел Ярш. – Я не прав?
Убийца, падаль! – Т'эрику хотелось выть от обиды. – Мало надо мной измывались – теперь вздумалось вогнать в землю с головой? Ну уж нет, не дождетесь: больше я и рта не раскрою!
– Во всяком случае, Т'эрик продержится против него один период, – произнес Ульф. – Этого хватит?
Немыслимо, невозможно: наставник продавал своего любимца с потрохами! Да кому же верить тогда?
– Что скажешь, доблестный Кэн? – спросил Ярш. – Хватит тебе этого?
Мастер наградил невозмутимого Ульфа свирепым взглядом и ответил:
– Готовьте котел для мяса.
– Осталось уломать овечку, – со смешком заметил Ярш, развлекаясь от души. – Похоже, наш герой не слишком-то рвется в бой.
Т'эрик в самом деле почти терял сознание, готовый уже взмолиться: убейте меня сразу – либо отпустите! Кажется, ему расхотелось становиться взрослым. Пустячные детские игры внезапно кончились, и теперь ставкой была жизнь. Что имеем? – прикидывал он лихорадочно. – Двое… нет, даже трое наверняка против меня. Хранитель, как всегда, ускользнет от решения. Управитель – тот просто заснул. И только один Ульф вроде на моей стороне, хотя… Постойте, но ведь Вершителей было семеро! Кто же седьмой?
И тут сверху к Т'эрику слетел шелестящий смешок. Мгновенно он вскинул глаза и надолго забыл обо всем, ошеломленный редкостным зрелищем.
Слева от Управителя угнездилась в глубоком кресле молодая женщина со стройным гибким телом, затянутым в складчатое платье. Ее небольшую голову охватывал изящный решетчатый шлем, пепельные волосы были искусно заплетены в широкий капюшон, а от крохотных мочек стекала по высокой шее мельчайшая, причудливо расцвеченная чешуя, исчезая под тугими складками. Бледное лицо незнакомки туманилось, будто вуалью, тенью от капюшона, а из сумрака холодно мерцали длинные глаза – завораживая, повелевая. Впервые судьба столкнула Т'эрика с загадочной и грозной Коброй, и, наверное, он устрашился бы сглаза, если бы без того не притягивал несчастья с самого рождения. Но более всего поразила Т'эрика ее надменная, неприступная красота. Да провались все в Подземелье! – думал он очарованно. Не нужно мне ни роскошных замков, нашпигованных рабами и слугами, ни власти над тысячами, ни скоростных бегунков и дорогого оружия, – но довольствоваться объедками еще и тут!.. Конечно, я слишком ничтожен, чтобы владеть таким сокровищем. Но дайте хотя бы прикоснуться, не отлучайте от чуда – я ведь не прошу многого.
Избегая ее стылых пронзительных глаз, Т'эрик скользнул восхищенным взором вниз, угадывая под плотной тканью безупречные пропорции, и вдруг наткнулся на маленькую нагую ступню, будто нечаянно выставленную напоказ. Соблазнительное это видение мерно покачивалось, мелькая розовой подошвой, тонкие пальцы беспокойно шевелились – Кобра или дразнила Т'эрика, словно дикого зверя в яме, или… С опозданием он вспомнил о собственной полунаготе, но ощутил не подобающий случаю стыд, а сладостное томление в паху, совершенно неуместное сейчас. И каждый взмах холеной ножки отзывался в Т'эрике жаркой волной, точно их уже оставили наедине.
– Нет, – с сожалением произнес Ярш, – по всему судя, потехе не быть: переусердствовали. А может, и к лучшему – а, непревзойденный? Победа над сосунком не прибавит тебе славы.
Очнувшись, Т'эрик с усилием оторвал взгляд от завораживающего мелькания и украдкой оглядел зал, убеждаясь, что занавес приоткрыли только для него. Что же выходит? – недоумевал он. Значит, за меня уже двое? А я не грежу? От подобных передряг немудрено и… Но ведь есть еще один голос, самый весомый! За кого скажет он?
Запрокинув голову, Т'эрик впервые посмотрел на Верховного Управителя в упор – будто перекинул мостик через разделявшую их пропасть. В конце концов, с отчаянной надеждой заклинал он судьбу, разве там, наверху, не такие же люди? И говорят на похожем языке, и хотят, наверное, того же, и так же страшатся падения – почему же нам не понять друг друга? И пусть наши линии жизни лишь однажды сблизились настолько, чтоб был слышен и голос снизу, – я не упущу шанс!..
Словно разбуженный безумной этой молитвой, старый Хуг приподнял морщинистые веки и с высоты придавил Т'эрика равнодушным взглядом.
– Пусть скажет сам, – проскрипел он голосом истинного Крога.
Ярш удивленно взглянул на отца, но спорить не стал.
– Ну, ты слышал? – подхлестнул он Т'эрика. – Есть пожелания, просьбы – говори!
Раздавленный общим вниманием, Т'эрик с трудом разомкнул губы, чтобы униженно поблагодарить, а затем отречься от всего разом. Но взамен вдруг произнес неслыханное, ужасное:
– Высокий господин! Если такое возможно, я желал бы посвятить судьбу Божественной.
И умолк в панике, не смея шелохнуться, мечтая провалиться в Подземелье от этих беспощадных, презрительных глаз, разглядывающих его, точно диковинного уродца. Лишь Ульф одобрительно кивал головой.
– Ничтожество, грязь!.. – внезапно пискнул смотритель. Но тут же прикусил язык, напугавшись еще больше: никто ведь не давал ему слова.
– Хочешь служить Ю? – безразлично спросил Хуг. – А чем докажешь право?
Может, и не поздно было отступить, но лавина уже захлестнула, понесла Т'эрика. Упираясь, как под Ветром, он смотрел теперь лишь на Управителя. Хотя луч его зрения странным образом рассеивался, и Т'эрик замечал многое из того, чего видеть не должен был: и подхлестывающие, будоражащие взмахи Змеиной ноги, и предвкушающую ухмылку Ярша, и свирепые взгляды Кэна. А сам Т'эрик будто выплескивался наружу, растекаясь по залу мерцающим туманом.
– Крепостью своей веры, высокий господин, – отозвался он негромко. – Более ничем.
Ярш утробно фыркнул, но промолчал; остальные тем более не смели вмешиваться в разговор. А Хуг не торопился его заканчивать.
– Знаешь, чего это будет стоить? – снова спросил он.
– Догадываюсь, господин.
– Твой род оборвется на тебе.
– И пусть.
– Там не достигнуть ни славы, ни власти, и никогда тебе не жить в достатке.
– Я обойдусь.
– Вообще, Стражи не живут долго.
– На все воля Духов, господин.
Старик помолчал, наблюдая за Т'эриком сквозь прорези в толстой шкуре. Кажется, тот сумел его заинтересовать. Собственно, чем?
