— Убирайтесь!
Наступила тишина. Пламя сделалось прозрачнее, и сквозь него стал виден пленник, застывший с раскрытой пастью. Но вскоре я услыхал какое-то постукивание. И тут прямо с потолка посыпались насекомые. И из стен хлынула волна мелких тварей — крылатых и ползающих. Я принялся яростно отмахиваться от них. Послышался другой звук — скребущий топот маленьких лап, и пол покрылся ковром мечущихся крыс и ящериц. Испуганные люди вопили от отвращения, старались забраться по клетям и тюкам повыше.
— Ничего страшного, — спокойно сказал воскреситель. — Заклинание, возможно, оказалось несколько сильнее, но зато вы заодно избавились и от разных вредителей. — И не дожидаясь моего ответа, он взмахнул руками и прокричал: — Кончено! — И тут же — ф-фу — пламя исчезло. А вот угли в треножнике, как я заметил, вновь раскалились.
Воскреситель потянул за цепочку, вытаскивая фаворита из мелового круга. Тот уже приобрел свои нормальные размеры, но никак не мог успокоиться после такого с собой обращения.
— Ну вот, хорошо поработали, — сказал маг, безжалостно дергая за цепь. — Теперь мне только необходимо…
Все вздрогнули, потому что вдруг фаворит рыкнул и в мгновение ока вымахал в половину человеческого роста. Он дернул за цепь, и Превотант завопил, когда она, выскальзывая из его ладони, стала впиваться в мягкую плоть запястья.
— Это еще что такое?! — закричал он. — Прекрати сейчас же!
Воскреситель двинулся вперед, угрожающе поднимая кулак. Фаворит вновь зарычал и лязгнул зубами. По мере приближения Превотанта существо горбилось, при этом не уменьшаясь в размерах, а шкура его расцвечивалась яркими пятнами. Воскреситель яростно пнул его, зверь взвизгнул и сиганул через хозяина. Цепь оборвалась. Воскреситель развернулся, выругался и заорал, чтобы тот вернулся. Но фаворит, выгнув спину, помчался кругами по складу, как пес, которому под хвост сыпанули перцу. Какая-то богато разодетая дама, взвизгнув, отпрыгнула назад, врезавшись в своего слугу. Фаворит, среагировав на ее вопль, резко сменил курс и пулей промчался мимо нее, разогнав слуг и оставив на руке дамы кровоточащий укус.
Злость Превотанта сменилась паникой.
— Вернись же к папочке! — завопил он жалобным дискантом. — У папочки есть что-то вкусненькое… Ну прошу тебя, вернись!
Но фаворит, совсем взбесившись, вгрызался зубами в узлы с товарами, разрывал когтями упаковки. Мои люди попытались загнать его в угол, но он, увеличившись в размерах и бросившись в атаку, обратил их в бегство. И вновь принялся громить. Должно быть, разразившаяся суматоха обострила мои умственные способности, поскольку я тут же сообразил, что, во-первых, ущерб еще минимален, а во-вторых, тут-то и кроется моя счастливая возможность избавиться от воскресителя.
— Ага! — закричал Превотант, когда фаворит повернулся и рванул к нам. — Наконец-то ты послушался голоса разума.
Но зверь взвизгнул и ловким маневром проскочил между нами. Я понял, что надо делать, и как бы случайно опрокинул треножник. Раскаленные угли покатились к клетям с деревянными безделушками. И на этот раз перепугался воскреситель. Он бросился вперед и начал топтать маленькие огоньки.
— Помогите мне, — заорал он, — иначе все пропадет!
Должно быть, ему привиделось, как склад, а затем и вся пристань охватываются пожаром. Я спокойно подошел, вежливо отстранил его и затоптал пламя.
Я оставил его, бормочущего невнятные извинения, а сам обошел склад, разыскал рыбацкую сеть, несколько длинных палок и собрал рабов поздоровее. Вскоре мы изловили усталого и перепуганного фаворита, запеленали в сеть и отнесли хозяину. Превотант смотрел на меня с благодарностью. Не обращая внимания на его взгляд, я холодно осмотрел весь этот разгром.
— Позвольте, я все приведу в порядок, — сказал он.
Я протянул руку.
— Прежде всего верните-ка все деньги моего отца за причиненный ущерб, — потребовал я.
Он оцепенел.
— Так много? — прошептал он. Но почти тут же вернул кошелек.
— И это только начало, — продолжил я. — Как только я подсчитаю все убытки… — Я покачал головой. — Сомневаюсь, чтобы у вас хватило средств возместить их. И потому посоветую отцу обратиться с иском в суд или прямо в ваш приходский совет.
Вообще-то я собирался лишь припугнуть его. Вряд ли из этой ситуации можно было выжать больше. Я представлял себе, какую сумму насчитают честные бухгалтеры моего отца. И даже такую сумму придется выпрашивать у жадных воскресителей годами. И я уже собирался затеять собственную игру со всевозможными «но» и «с другой стороны», когда он поднял палец, умоляя ничего не говорить. Он огляделся по сторонам, не видит ли нас кто.
— Возможно, мне удастся кое-чем успокоить юного господина, — сказал он, просто лучась обаянием. Сунув руку в карман халата, он что-то извлек. Бросив на меня косой взгляд, сказал: — Вот увидите, это нечто особенное.
Он протянул мне какую-то карточку. Белую с темно-красными полями. В центре красовалась печать гильдии гетер; вульгарный обнаженный образ Буталы — богини плодородия, с преувеличенно огромными грудями и тазом. Ниже, в орнаменте из золотых лепестков, шла надпись: «Вечером Мелина танцует для ближайших друзей и благотворителей».
Как и любой мужчина в Ориссе, я слышал о ней. Мелина принадлежала к первому десятку красивейших дам, торгующих наслаждениями по высшему разряду. Хорошие гетеры владели изысканными приемами обольстительных речей и танцев и всеми тонкостями цивилизованного обхождения. Их благосклонности, наслаждения общения с ними, обладания их телом искали первые люди страны, богачи, красавцы и герои. И в сладострастном финале этим богиням чувственности в их искусстве не было равных. Чтобы добиться любви Мелины, мужчинам приходилось идти на многое. Особенно молодым, которым нечего было предложить ей, кроме своей юности.
Я застыл в изумлении.
— К вам-то это как попало?
И помыслить было невозможно, чтобы человек, подобный Превотанту, хоть он и воскреситель, мог быть допущен в столь благородное общество.
Превотант в ответ на это оскорбительное удивление метнул в меня еще один косой взгляд:
— А тебе-то что за дело?
Я вновь посмотрел на карточку. На ней Бутала уже была не одна. Теперь она правила искусно разыгранной оргией. По мере того как я вглядывался, обнаженные фигуры начинали двигаться, совокупляясь такими способами, которых я, и представить не мог.
— Я собирался продать карточку, — шепнул мне на ухо воскреситель. — И не сомневайся, цену бы дали фантастическую.
Я еще раз, с возросшим возбуждением, глянул на карточку. И тут буквы стали увеличиваться до тех пор, пока я уже ничего не видел, кроме них.
— Мелина будет принадлежать одному тебе, — донесся хриплый шепот воскресителя.
— Что ж, наверное, это интересно. — Я сунул карточку в карман куртки небрежным жестом.
