— Что он делает? — вежливо, как при светской беседе, осведомился Тор.
— Должно быть, нападает на вас, — невозмутимо отвечала Пеппер. — Видите ли, он и предназначен для атаки.
Тор пристально всматривался в глаза Пеппер, ожидая прочитать в них насмешку, но ее взгляд был совершенно серьезен.
— А вы не могли бы отозвать его? — миролюбиво попросил Тор.
— Нет, не могу, — отрезала хозяйка.
— Не можете?!
«Что ж, — рассудил Top, — если и хозяйка, и пес считают, что он предназначен для нападения, то кто я такой, чтобы протестовать?»
— А мне казалось, что существует какая-то команда, которую подают, желая, чтобы собака отпустила добычу, — рассудительно заметил Тор.
— Есть, — с готовностью кивнула Пеппер. — Это «брейк». Но Брут, видите ли, никогда ее не исполняет.
Тор перевел недоверчивый взгляд на чихуахуа.
— Так это и есть Брут? Неужели ваш квартирный хозяин устроил скандал из-за такой крохи?
— Ну конечно, нет. Он завелся из-за Фифи.
— Фифи?
Тору показалось, что, ненароком перешагнув магическое стекло, он оказался в Алисином Зазеркалье. Но странным было даже не это, а то удовольствие, которое приносил ему этот непредвиденный поворот его судьбы.
— Хм… Так где же ваша Фифи?
Искренне изумившись, Пеппер, отвернувшись вполоборота, сделала жест в сторону кушетки, расположенной футах в трех от нее. Посмотрев в направлении, указанном ее изящной ручкой, Тор немедленно понял причину удивления. И правда, возможно ли, чтобы нормальный зрячий человек, явно не страдающий особой рассеянностью, проглядел эту громадину. Собака так преданно созерцала свое божество — в лице, разумеется, хозяйки, что не удостаивала вниманием всяких ничтожных посторонних, которыми вдруг пополнился привычный интерьер.
Фифи представляла собой превосходно развитый сгусток мышц, поросший, как это полагается у собак ее породы, короткой блестящей черной шерстью с коричневатыми подпалинами. Тому, кто не привык видеть столь крупных собак с близкого расстояния, она на первый взгляд казалась размером с гору, хотя, как подсказывал здравый смысл, в действительности имела более скромные габариты. Теперь, когда к ней обратилось всеобщее внимание, она вся пришла в трепет, охвативший и изящные заостренные уши, и жалкий обрубок хвоста, купированного соответственно неукоснительным требованиям. Собака лежала на животе, сунув морду под кушетку. По самым грубым подсчетам, которые Тор проделал в уме, стоя она достигала не менее трех футов в высоту.
Это был превосходно развитый экземпляр добермана, пожалуй, даже переросток, весивший фунтов сто — и ни унцией меньше. Тор всегда считал доберманов самыми свирепыми и коварными созданиями во всем собачьем мире.
Теперь он вполне понимал ужас квартирного хозяина. Попытавшись представить себе, что произойдет с миссис Смолл при виде этого существа, Тор поспешил отогнать образ ошеломленной домоправительницы, смутно проступающий в его фантазии.
— Фифи, — ласково окликнула Пеппер, и собака затрепетала еще трогательнее, ни на дюйм не сдвинувшись со своего места.
— А что она там делает? — заинтересовался Тор.
— Прячется.
— Прячет? Но что?
— Не прячет, а прячется.
— Но ее же видно, — недоумевал Тор.
— Шш, — перебила Пеппер, приставляя пальчик к выразительным губам. — Это она считает, что прячется. Раз она не видит вас, то считает, будто и вы ее не видите.
Тор проглотил это молча. Он понятия не имел, как можно разумно среагировать на такое объяснение. Теперь он вспомнил, что одна его нога по-прежнему зажата в подобие тисков.
— Послушайте, не могли бы вы отцепить свою собаку от моей щиколотки? Если я покажусь с таким украшением на улице, то буду выглядеть несколько экстравагантно.
Пеппер пристально взглянула на Брута сверху вниз, нахмурилась и демонстративно приблизилась на шаг. Она нагнулась и крепко схватила малявку. Брут тут же развернулся, приготовившись разобраться с обидчиком, и попал в руки к хозяйке, у которой, надо полагать, проявилась железная хватка.
Брут, явно вне себя от бешенства, чуть было не вонзил острые мелкие зубы в сжавшую его руку, но грозное предостережение Пеп-пер мигом остудило его боевой пыл.
— Только попробуй, — прошипела она неожиданно зловеще.
Уши, как будто подобранные на вырост и явно несоразмерные с крохотной головкой, смешно взметнулись вверх, очень выразительно передавая искреннее изумление.
Тор не мог удержаться от смеха.
Брут рыкнул в сторону посетителя, не злобно, а только так, для порядка, чтобы не потерять собственную значительность в глазах постороннего.
— Чем это вы его кормили? Порохом?
— Разумеется, нет. Я же говорила, это боевой пес, по натуре — нападающий. Эти качества прекрасно сохраняются и при обычном рационе. — Она сделала гостеприимный жест, приглашая Тора окончательно войти в комнату. — Почему бы вам не присесть? Вон там, на кушетке, рядом с Фифи.
Не заметив энтузиазма в ответ на свое предложение, Пеппер поспешила обнадежить:
— Она вылезет уже с минуты на минуту, вот только привыкнет к вашему голосу!
Чтобы не показаться привередливым, Тор решительно двинулся к указанному месту, не видя ничего позорного в том, чтобы обойти торчащую из-под кушетки собаку с максимальной осторожностью. Вдруг доберманша вздумает показать свой злобный нрав — незачем ему становиться жертвой столь глупого несчастного случая.
Пеппер опустилась напротив на стул, не отпуская с колен Брута, регулярно обозначавшего грозным рычанием намерение ринуться в бой, лишь только подвернется достойный противник.
— Вы еще не утратили интерес? — осторожно осведомилась она.
Глядя в глаза Пеппер, Тор искренне признался:
— Напротив, мой интерес несказанно вырос!
Если Пеппер и уловила в этой фразе внимание к своей особе, а не к собаке, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор, она ничем не выдала свою догадку. Девушка держалась с безыскусной простотой — похоже, она органически была не склонна к кокетству.
Тор одобрил ее манеру держаться, не поймав на себе ни одного оценивающего взгляда из тех, какими многие женщины, сами того не замечая, одаривали его, чем приводили в холодное бешенство. Вдруг Тор спросил себя, сколько лет может быть Пеппер, прикидывая, соответствует ли женственной зрелости тела ее паспортный возраст или перед ним жертва одной из форм акселерации.
— Сколько вам лет? — спросил он без обиняков.
Этот вопрос как будто не удивил и не смутил Пеппер. Напротив, он даже вызвал у нее вздох облегчения.
— И вы туда же?! Мне двадцать восемь.
Заметив его явное удивление, она пояснила:
