Сен грациозно изогнулась в воздухе и легко приземлилась на стол. Ловкое движение пальцев — и карта угодила под погон одолженной Эверетту шинели.
Карты были еще одним языком Сен, вдобавок к английскому и диалекту палари — языку аэриш, сообщества Воздухоплавателей.
Некоторые вещи знала только колода «Таро Эвернесс». Сен говорила с ней и через нее. В громадном пустом воздушном корабле Эверетт слышал, как она шепчется с картами. Тут хватало места, чтобы вообразить себя в полном одиночестве. Он даже видел, как она целует карты: порой пылко, порой — с затаенной нежностью, словно лучших друзей. Карты были ее сестрами и братьями, ее Фейсбуком волков и странников, ангелов и королев, херувимов и драконов. А еще Странников между мирами.
Сен нарисовала карту для него: мальчик, жонглируя мирами, шагает в ворота. Она рисовала новые карты, если чувствовала, что их требует колода. Однако она не стала смешивать его карту с остальными. Карта принадлежала Эверетту, чтобы в случае нужды он мог ею воспользоваться. Карта сама подскажет когда.
— Ты бы отдохнул.
— Я вас втравил. Мне и вытаскивать вас отсюда.
— Интересно, как ты собираешься нас вытаскивать, если эти бижу буковки двоятся у тебя в глазах?
Приходилось признать, что Сен права. Эверетт поднялся задолго до того, как рассвет окрасил льды алым, даже до ранней пташки Макхинлита, корабельного механика, и отнес капитану Анастасии Сиксмит завтрак прямо в ее лэтти. Кутаясь в три кофты, хмурая и заспанная, Анастасия в кои-то веки не выказала бурной радости при виде его стряпни. Пусть он Странник между мирами, выдающийся программер и единственное средство побега из этой случайной параллельной вселенной — но он также состоял корабельным поваром. А воздухоплаватели, как не уставала напоминать капитан Анастасия, никогда не откажутся хорошенько подзакусить.
— Макхинлит починил кромсалки. Варда?
Эверетту страшно хотелось взглянуть на дроны. Когда он нажал на курок украденного прыгольвера, перенеся «Эвернесс» в случайный параллельный мир, подальше от Шарлотты Вильерс и Королевского военно-воздушного флота, все оказавшееся внутри Гейзенбергова поля перенеслось туда вместе с дирижаблем. Включая парочку навороченных военных беспилотников с дистанционным управлением, соединенных тончайшей, но невероятно прочной нитью из карбоволокна. С ее помощью дронам ничего не стоило отхватить хвостовое оперение дирижабля или искромсать «Эвернесс» вдоль и поперек, словно рождественского гуся. Отрезанные от базы, беспилотники автоматически перешли в режим свободного полета. Первые два дня в новом мире команде «Эвернесс» было недосуг разглядеть малышек, переместившихся вместе с дирижаблем.
— Не хватало еще оставить эти отличные образцы передовой военно-воздушной технологии снаружи, на милость тем, кто бродит вокруг, — заявил Макхинлит.
До сих пор мысль о том, что снаружи может быть кто-то живой, никому в голову не приходила.
И вместе со старшим помощником Шарки они ринулись в бушующую стихию. Холод там был такой, что пальцы Макхинлита примерзали к железу. Спустя шесть дней корабельный механик разделил беспилотники и переделал их на свой лад.
Сен была уже на середине пролета.
— Ты идешь, оми? — обернулась она через плечо.
«Эвернесс» задрожала. Сен схватилась за перила. Эверетт подтолкнул планшетник к безопасному краю стола. Глубокая дрожь сотрясла дирижабль и всех, кто в нем находился.
Время от времени, хотя «Эвернесс» была надежно пришвартована, дирижабль сильно трясло. Дрожь шла откуда-то снизу, из-подо льда.
— Что это? — спросила Сен.
— Откуда мне знать? — ответил Эверетт.
— Ты ж ученый!
— Да, но… — Эверетт вздохнул. Спорить с Сен себе дороже. — Пошли лучше.
— Держу пари, там внизу засело ледяное чудовище, — сказала Сен.
Эверетт хотел было пуститься в рассуждения о научной несостоятельности идеи о существовании гигантского монстра подо льдом, но передумал. Все равно ей ничего не докажешь. Может быть, в тесной уютной норе Макхинлита, где темно и пахнет электричеством, хоть немного теплее?
В Великих льдах (в другом мире — Северное море), в двадцати воздушных милях от Верхней Дойчландии, стоял восьмой день Рождества. В том варианте известной рождественской песенки, которую пели аэриш, поклонник присылал своей милой на восьмой день Рождества восемь ветров. Ветер, ледяной, пронизывающий, студеный, не переставал бесноваться с того мгновения, как Эверетт перенес дирижабль в этот белоснежный мир.
Ветер, словно скребком, царапал корпус. Ветер извлекал из тросов протяжные, будто песни чужеземных китов, стоны. Он терзал все твердые и выступающие части дирижабля, а ледяные пальцы без устали искали, во что вцепиться, что оторвать и разбросать по льду. Ветер трепал «Эвернесс», как собака крысу, пока капитан Анастасия отводила дирижабль на безопасное расстояние. Если теория Эверетта верна, любой прыжок между мирами оставлял след, а ее вовсе не радовала возможная встреча с диверсантами Ордена. Устройство портала Гейзенберга на Земле-3 позволяло не только отследить их перемещение, но и открыть портал прямо на центральном мостике «Эвернесс».
Эверетт готовил на кухне праздничный ужин. Кастрюльки и миски дребезжали, пока он разделывал фазана и заводил тесто для лепешек наан.
Корабль висел в нескольких метрах над ледяной пустыней. Швартовочные тросы, впившиеся в тридцатитысячелетний лед, удерживали дирижабль под напором титанических воздушных масс с севера. «Эвернесс» скрипела и дрожала на своих якорях.
— А сейчас, — провозгласила капитан Анастасия, — за еду.
Крохотный столик на кухне застелили красно-золотыми и зелеными сари, купленными на Ридли-роуд-маркет в Большом порту Хакни, в пустых кружках зажгли свечи. Шарки разразился внушающей трепет молитвой на грозном наречии Ветхого Завета. Затем Эверетт подал ужин: макни из фазана, рис с шафраном и лепешки наан, которые для пущего эффекта надул, держа на конце вилки над горелкой. Завершали трапезу праздничная халва — любимое блюдо капитана Анастасии — и горячий шоколад со щепоткой перца чили.
Однако пряным ароматам пенджабской кухни было не под силу развеять уныние команды. Упираясь в друг друга коленями и локтями, они молча ели, вскидывая глаза при каждом скрипе оснастки.
За иллюминатором валил снег. Эверетт смотрел в заиндевевшее окно и думал: «Мой отец не здесь». Теджендра оттолкнул сына из-под дула прыгольвера Шарлотты Вильерс, и выстрел зашвырнул его в случайную параллельную вселенную. Выстрел Эверетта, уводившего «Эвернесс» из-под прицела истребителей Королевского военно-воздушного флота, также был случаен. Теоретически они могли совершить прыжок в один и тот же мир. Подобная вероятность существовала. Эверетт просчитывал варианты. Подбрось карандаш вверх: какова вероятность того, что он воткнется острием в стол? Крохотная. А теперь проделай эксперимент сотни раз подряд, и тогда, возможно, отец и сын окажутся в одной вселенной. Но даже если шанс есть, все равно шансов нет. Снаружи никому не выжить. В последний раз, когда Эверетт видел отца, на нем были спортивные брюки и футболка. И все же он где-то там… Гони мысль о том, что Теджендра находился на сорок втором этаже Тайрон-тауэр, когда Шарлотта Вильерс выбросила его в такую же точку другой вселенной.
