Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
В центре комнаты, в изменчивом сумеречном свете подрагивали восемь стальных крюков, подвешенных к собранным у основания в пучок шнурам. Конструкция напоминала зловещий детский развивающий коврик. Ее подъем, соответственно вместе с насаженной на металлические крючья массой, осуществлялся при помощи пропущенного через сложную систему узлов и блоков более толстого шнура, свисающий сверху конец которого был кольцами свернут на полу. Отвердевшая плоть тела, которое я представлял себе подвешенным, должна была лопнуть, словно перезрелый плод, и под каждым бугорком фрагментов еще вздувшейся разорванной кожи поблескивали искрящиеся капельки. Красноватые брызги, словно созданные творческим порывом, до самого потолка веером разлетелись по западной стене, как будто кровь пыталась спастись бегством из наводящего ужас собственного тела.
Фотограф из технического подразделения прервал свою кропотливую работу, чтобы доложить мне о первых результатах осмотра:
— Обнаженное тело жертвы было подвешено в двух метрах от пола на крюках, пронзивших кожу и часть спинных и ножных мышц. Два крюка на уровне лопаток, два — на уровне поясницы, два — на задней поверхности бедер и два в лодыжках. Помимо этого, жертва была связана пятнадцатью метрами нейлонового шнура, да такими мудреными переплетениями, что так просто и не объяснить. Сами увидите на фотографиях и видеозаписи.
— В каком состоянии было тело?
— Судмедэксперт обнаружил на теле, от груди до ступней, и на руках, включая кисти, сорок восемь резаных ран. Нанесены, по всей вероятности, фрезой или чрезвычайно остро заточенным ножом. Голова лежала на кровати, лицом к собственному телу. Предположительно отрезана электроплой. Об этом свидетельствуют полосы, оставленные от вращения режущей поверхности. Убийца обложил череп несколькими простынями, соорудив некое подобие чепца или капора…
Я присел возле кровати, мои глаза оказались на уровне матраса. Справа от меня стена, словно красными слезами, забрызганная засохшими каплями крови…
— Голова располагалась с этой стороны?
— Совершенно верно. Судмедэксперт подтвердит. Однако, похоже, глаза были вырваны из орбит, а затем вставлены на место таким образом, чтобы направить зрачки в потолок. Чтобы рот оставался открытым, между верхней и нижней челюстью были в качестве рычагов просунуты два куска дерева. Множество мелких надрезов соединяли губы с висками. Судмедэксперт также обнаружил ушиб в затылочной части черепа; это позволяет предположить, что жертва была оглушена или убита сильным ударом.
Светящиеся лучи заходящего солнца продолговатыми ранами пробороздили стены. Горечь переполняла меня. Притаившийся в темноте демон, свирепый зверь, жаждущий жестокости, в непроницаемых пеленах ночи вершил свой страшный ритуал, оставляя за собой только скорбную землю, разоренную и спаленную его яростью.
— Имело ли место изнасилование?
— На первый взгляд, нет. Следов пенетрации не обнаружено.
Неожиданно. Как оплеуха наотмашь. От спальни на сто верст разило сексуальным страданием. Обнаженная, связанная жертва, истязания… а изнасилования не было?
— Вы уверены?
— Это требует подтверждения… Однако никаких видимых признаков пенетрации.
Я обернулся к Сиберски:
— Есть ли следы взлома?
— Нет. Дверной замок, а также окна не носят никаких следов повреждения.
— Что удалось обнаружить вне дома?
— Наши люди нашли одну улику за лавровым кустом. Раздавленную раковину улитки и множество растоптанных насекомых: муравьев, крошечных паучков. Что позволяет предположить, что убийца сидел там в засаде.
— Ладно. Посмотрим, что покажут соседи. Что еще?
— Все данные в компьютере Приёр стерты. Невозможно получить доступ хоть к какой-нибудь информации. Жесткий диск отправлен в лабораторию.
— Интересно. А чем нам смогли помочь специалисты научно-технического подразделения?
Я заметил, что комиссар прислушался. Пот корками засыхал на его напоминающем сахарную голову затылке. Отвратительный, как гниющая на солнце помойка.
— Невидимого тут видимо-невидимо, — заметил технический специалист. — Повсюду отпечатков — как на Лурдской Богоматери. На спинках кровати, на комоде, на полу, на рамах. Зато мы не обнаружили ни волос, ни волокон или фрагментов кожи ни под ногтями жертвы, ни где-либо еще.
Свернутым в трубочку пластиковым пакетом для вещдоков он указал на металлический мобиль:
— Сооружение, при помощи которого ее истязали, — шнуры, блоки, крюки — отправится в лабораторию, как только я закончу детальное описание места преступления.
— Прекрасно. Каковы твои первые выводы, Сиберски?
Лейтенант воспользовался заданным ему вопросом, чтобы, приблизившись ко мне, отвести свой нос подальше от резкого запаха, исходившего от комиссара Пузана.
— Убийца с особым тщанием подготовил место преступления. Уединенно живущая, не состоящая в браке жертва, в момент его вторжения пребывающая в одиночестве. Он не скупился в выборе орудий. Дрель, болты, штыри, шнуры… Короче, полный набор для того, чтобы оборудовать себе «игровое поле». Громоздкий инструментарий, что подтверждает исключительность данного преступления. Ритм его вторжению задавали организованность, контроль и точность.
— Из чего это следует?
— Он не спешил. Мало кто из убийц может себе это позволить. Монтаж подобной системы, способ, каким он связал жертву, доказывают, что он в совершенстве владеет своими эмоциями, что никакой посторонний импульс не заставит его ускорить события или совершить ошибку.
— Например, сексуальное влечение… — Я поскреб подбородок. — Как ты думаешь, зачем он оставил дверь открытой?
— В классической ситуации я бы сказал, что причиной тому поспешность или оплошность. Но только не в нашем случае. По моему мнению, он хотел, чтобы тело обнаружили как можно раньше.
— Точно. А для чего?
— Ну… Не знаю… Чтобы доказать нам, что он нас не боится?
— Тебе знаком художник восемнадцатого века Ванлоо?[2]
— Пожалуй, нет.
— Шарль Амедей Ванлоо увековечивал на холсте преходящие детали нашей повседневной жизни, такие как мыльные пузыри, карточные домики, свет угасающего фонаря… Он придавал ценность этим обыденным вещам, удерживая их в прекрасной мимолетности. Что удивительного в рассыпавшемся карточном домике, лопнувшем мыльном пузыре или погасшем фонаре? — Я отодвинулся от окна, за которым неистовствовали последние яркие лучи заката. — Если бы мы обнаружили тело спустя несколько дней, нас бы вывернуло наизнанку от невыносимого запаха. Разложение сделало бы вид тела отвратительным, а возможно даже, останки сорвались бы с крюков и расплющились об пол. Полагаю, тогда эффект, ожидаемый нашим «художником», был бы испорчен.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
