Рита подумала, что, вероятно, Винс хочет нарушить неписаный закон. С ней. И сама она тоже этого желает. Неожиданно все обернулось так, что они оказались в роскошной спальне, игнорируя все правила и условности общепринятой морали. А также меры предосторожности, выработанные Ритой лично для себя.
Прежде, грезя о близости с Винсом, она всегда представляла себе, что все начнется с романтического ужина при свечах, неважно где — в ее квартире или в его. За едой последует рюмка хорошего бренди. Обязательно должна быть тихая, под стать лирическому настроению, музыка. Возможно, они с Винсом немного потанцуют, медленно, чувственно. В какой-то момент он притянет Риту к себе, склонится к ее лицу, к самым губам. Ей хотелось, чтобы первый поцелуй был нежным. Но в дальнейшем она ожидала страсти. Винс представлялся ей смелым и искусным любовником. Таким, который не только сам испытывает удовольствие, но также дарит его партнерше.
Сейчас ей очень недоставало того воображаемого поцелуя. И не только. Рита нуждалась в традиционной прелюдии, которая, по ее представлениям, должна являться началом всякой близости.
— Собираешься дать задний ход? — насмешливо спросил он.
Этого оказалось достаточно, чтобы подстегнуть решимость Риты. Стиснув зубы, она подумала, что если Винс вообразил, будто она задумала сорвать представление, то он ошибается.
— Нет. — Взгляд Риты скользнул на висевшее над камином полотно Ренуара, и она подумала, что скорее всего это подлинник. Иного Гордон Стейнхарт не приобрел бы. Ему нравится все настоящее. Я тоже настоящая, сказала себе Рита, прикоснувшись к верхней пуговице блузки. У меня большой опыт в области охраны, и я до малейших нюансов изучила свою профессию. Мне и прежде приходилось устраивать представление. Иной раз я оказывалась в трудном положении, но всегда выходила победительницей.
И все же пальцы плохо повиновались Рите. Она немало повозилась, расстегивая пуговицы и радуясь в душе, что сегодня надела лифчик и трусики нежного персикового цвета, который превосходно гармонировал с теплым сливочным оттенком ее кожи и белокурыми волосами.
Казалось, нехитрый процесс снятия блузки растянется на века. Наконец Рита сняла ее. Испытывая подсознательную потребность ухватиться за что-нибудь, она скомкала тонкий материал и направилась к стоящему в углу комнаты стулу.
— Ведь я велел сложить одежду аккуратно, — настойчиво произнес Винс тоном, требующим безоговорочного подчинения.
Рита заморгала, опустив взгляд на смятую блузку в своих руках, затем послушно встряхнула мягкий шелк, чтобы тот расправился. Краешком глаза она следила за Винсом, зная, что он не упускает ни малейшего движения.
Справиться с юбкой оказалось проще. Всего-то и нужно было расстегнуть сзади одну пуговицу и молнию.
Когда Рита завела руки за спину, последовала новая команда:
— Повернись лицом ко мне. Я хочу видеть не твою попку, хотя она и весьма недурна, а то, как ты выпятишь грудь мне навстречу, пока будешь тянуться назад.
Порозовев, Рита обернулась. В ее мозгу продолжало звучать яркое описание того, что должно было произойти в следующую минуту. Винс был прав: спуская ползунок молнии, Рита сделала неизбежное — выпятила грудь вперед, словно вожделея прикосновения мужских рук. Аккуратно кладя юбку поверх блузки, она старалась не думать о том, как выглядит. Вообще пыталась освободить мозг от любых мыслей. Спустя секунду Рита сбросила узкие туфли и наклонилась, снимая колготки, которые тоже положила поверх остальной одежды.
И, прежде чем Винс успел отдать следующее распоряжение, она вновь повернулась к нему. Оставшись в одном кружевном бюстгальтере и трусиках, Рита чувствовала себя слишком оголенной и потому уязвимой, чтобы прямо взглянуть в зеленовато-синие глаза. Впрочем, ей и не требовалось смотреть на него, чтобы понять, что в эту минуту он жадно оглядывает ее, не пропуская ни малейшей детали. Взгляд Винса словно обжигал кожу. Особенно отчетливо Рита ощущала его на своих туго сжавшихся сосках, что лишь усиливало смущение, охватившее ее. Вместе с тем все происходящее распаляло Риту, и это невозможно было скрыть от Винса.
Она была почти обнажена, а он по-прежнему находился в полном облачении — в дорогой тонкой сорочке, шелковом галстуке, безупречного покроя брюках и до блеска начищенных туфлях. Только пиджак, в котором он пришел сюда, сейчас отсутствовал.
— Подойди, — приказал он.
Пролегавшее между ними пространство служило ей своеобразным защитным барьером. Несмотря на это, Рита заставила свои ноги двигаться и приблизилась к Винсу сначала на шаг, а затем, не сводя глаз с широкой мужской груди, пересекла всю комнату. Остановилась она в футе от Сэвиджа и, хотя губы плохо слушались ее, отважилась на небольшой протест, попытавшись урезонить напарника:
— Послушай, так нельзя! Мы не должны этого делать. Дальше заходить просто невозможно.
— При обычных обстоятельствах ты, несомненно, была бы права.
— Мы недостаточно хорошо знаем друг друга.
— Это после двух лет совместной работы? — усмехнулся Винс.
— Но многое в тебе до сих пор остается для меня загадкой...
— Можешь вечером почитать на сон грядущий мое досье.
— Оно мне ни к чему. Мы должны поговорить. Надо, чтобы все происходило естественно. — Едва эти слова слетели с ее уст, как она поняла, что выдала свой страх и неуверенность.
— Детка, не стоит откладывать неизбежное. Я ни за что не возьму тебя на остров, предварительно не... овладев тобой.
— Почему? — с запинкой шепнула Рита.
— Потому что наша жизнь будет зависеть от того, насколько убедительно мы сыграем свои роли. У нас нет времени для постепенного развития отношений. Я собираюсь предложить Рэддингу сделку по перевозке наркотиков, от которой он не сможет отказаться. Не представляешь, сколько усилий мне пришлось приложить, за какие ниточки потянуть и какое количество денег Стейнхарта истратить, чтобы добиться приглашения на прием, который Рэддинг дает через два дня. Хозяин острова будет очень пристально наблюдать за нами. Ему захочется удостовериться, что я тот, за кого себя выдаю, а именно весьма состоятельный человек, не отягощающий себя соображениями морали, когда речь заходит о преумножении капитала. И сам Рэддинг, и вся свора его охранников должны думать, что наши с тобой отношения продолжаются по крайней мере несколько месяцев.
— Но мы можем просто сделать вид, что близки. Разве это так уж трудно? Будем держаться друг с другом соответствующим образом, и окружающие решат, что мы давние любовники.
— Нет, так не пойдет. Все должно выглядеть натурально, причем с любой точки зрения: с эмоциональной, сексуальной и какой угодно еще. Необходимо, чтобы все поняли: ты дорога мне. Крис Рэддинг имеет обыкновение приударять за гостящими у него дамами. Мало того, он обладает репутацией человека... как бы это выразиться... Одним словом, добившись от дамы согласия и приведя ее в спальню, он начинает вести себя грубо.
