любил свои дни рождения. На один из них наша шумная компания взяла напрокат фургон, и мы поехали на побережье. Хотели устроить пляжную вечеринку, развести костер, на каком-нибудь безлюдном участке и танцевать вокруг, как это делают в фильмах. Но порывистый прибрежный ветер Англии свел на нет все наши попытки разжечь огонь. А потом и вовсе пошел дождь. Мы быстро продрогли и всю ночь провели в фургоне, ежась от холода. Джем до сих пор уверял нас, что отлично провел время.
— Кажется, я выпил твой подарок. Прости.
Я трясу полупустой бутылкой и делаю шаг назад, чтобы опереться на дверной косяк, но натыкаюсь на Бенджи. Смело облокачиваюсь и, судя по тому, как его теплое тело прижимается к моей спине, он совсем не против. Джем смеется, но потом пристально смотрит на меня.
— Ты в порядке?
— Да, — говорю я, с трудом выдавливая из себя улыбку. — Да, просто… эм, захотелось напиться…
«Твоим подарком». Отличное оправдание. Просто великолепное. Неудивительно, что «Visual» отклонил мой сценарий. У меня довольно странные представления о дружбе.
Джем, в свойственной ему манере, озадаченно хмурится, но принимает подобное объяснение. Вероятно, он понимает, что все не так просто, но решает не давить. Это не в его характере. Черт, как же я скучаю по приятным людям и непринужденному общению.
Думаю, что с Бенджи в каком-то смысле чувствую то же самое, плюс нечто совершенно другое. Может потому, что я присматривал за ним в школе? Для своего возраста он был невысоким и очень застенчивым. Бенджи часто испытывал трудности с учебой из-за дислексии, и поэтому некоторые дети обижали его, считая легкой мишенью. Мы с Джемом решили доказать, что это не так. Но, как и все родные братья и сестры, иногда Бенджи раздражал моего друга и мне нравилось быть своего рода понимающим связующим звеном между ними. Я любил, когда они обращались ко мне за помощью.
А может быть, мы с Бенджи были близки лишь потому, что он младший брат Джема.
От этих мыслей я чувствую себя отвратительно. Это ведь самообман, к тому же не слишком правдоподобный. Но он все равно работает, потому что я слишком пьян, чтобы признать правду.
Я чувствую, как позади меня Бенджи ныряет в карман своего пальто. Отстраняюсь чтобы ухватиться за дверной косяк и не мешать ему. Движением фокусника он достает прямоугольный газетный сверток и притягивает меня обратно к себе. У меня нет сил сопротивляться так что я устало опускаю голову на его плечо. И если мне придется всю ночь вот так прижиматься к Бенджи, я тоже не буду жаловаться,
Взяв пакет, Джем морщит нос и усмехается, затем подозрительно встряхивает его и подносит к лицу, чтобы понюхать.
— Блин, с тех пор как ты начал ремонтировать эту проклятую машину, у тебя все шмотки пахнут машинным маслом.
Мое недовольное лицо выражает несогласие, потому что Бенджи пахнет как необработанная древесина и прачечная в их доме… и, возможно, совсем немного, машинным маслом. Кстати, что плохого в машинном масле? Он всегда хотел ремонтировать машины.
Удивленно распахнутые глаза придают их лицам почти идентичные выражения, что странно, учитывая, как они не похожи друг на друга. У Джема немного угловатое лицо и короткие густые волосы. Внешность Бенджи более броская. Все внимание притягивают его поразительно голубые миндалевидные глаза, и этот широкий рот, будто созданный для поцелуев. Ух ты, что за мысли?
Они все еще таращатся на меня.
— Что?
Джем с Бенджи обмениваются взглядами:
— Вот черт, Алфи, я и забыл, что ты так делаешь, когда пьян… Прачечная в нашем доме? — усмехается Джем. Бенджи тоже улыбается, от чего в уголках его глаз появляются милые морщинки. — Помню, мы играли в прятки, и ты там уснул. Тогда твоя мама чуть не вызвала полицию.
— Там было тепло и приятно пахло. А что я сделал-то?
Но Джем только качает головой. Перед тем как снова обнять меня, он что-то говорит своему брату. Дальше все происходит словно в тумане. Я прихожу в себя в огромной современной кухне, а рядом стоит Бенджи.
Делаю еще один большой глоток водки и ставлю бутылку на блестящую рабочую поверхность у раковины. С широко раскрытыми от удивления глазами я осматриваюсь вокруг. В больших темных окнах, словно звезды, сверкают сказочные огоньки, и на мгновение я замираю. В дальнем конце комнаты замечаю стеклянные двери, ведущие в сад, откуда дует приятный вечерний бриз. Там, в темноте, вспыхивает случайный огонек от сигареты, я решаю, что дождь, должно быть, уже закончился.
Я начинаю кружиться, не до конца осознавая, что кухня заполняется людьми. Вокруг становится слишком шумно.
— Вау, это место…
Бенджи следует за мной по пятам, защищая своим мощным телом от пихающихся людей.
— Да. Джем арендует его по дешевке у одного из университетских профессоров, с которым работает над своей докторской диссертацией. Мама говорит, что он как кот, всегда и везде найдет для себя выгоду.
Я смеюсь, потому что у их мамы на все есть аналогия с животными. В случае Джема это семейство кошачьих. Хотя я сомневаюсь, что ей сойдет с рук сравнение Бенджи с чем-то маленьким и пушистым.
— Это прекрасно. Ему, должно быть, нравится жить здесь. — Я перестаю вращаться и хватаюсь за голову, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь среди размытых пятен света. — А ты где живешь?
— По-прежнему с родителями.
«Думаю, что должен был быть в курсе». И почему я этого не знал? «Потому что последние двенадцать месяцев ты был равнодушным говнюком», — услужливо подсказывает тоненький голосок в моей голове.
К тому же Бенджи не писал об этом в своем Instagram или на сайте, где он выкладывал разработанное им программное обеспечение для обучения детей с особенностями.
Не хочу, чтобы он узнал, что я тайно слежу за ним в сети, поэтому говорю:
— Я живу в однокомнатной квартире, окна которой выходят на метро.
Каждый раз проезжающий мимо поезд сотрясает мою кровать. И происходит это каждые три минуты до двух часов ночи. «Visual» обещали поднять мне зарплату спустя шесть месяцев после заключения контракта, но так этого и не сделали. Наверное, это был первый тревожный звоночек. Но тогда, я будто ослеп и вообще нихрена не видел дальше собственного носа.
Блин, с этой водкой явно что-то не так. Я не хочу думать о подобных вещах и недовольно кошусь на бутылку, стоящую на столе, почти не осознавая,
