будет сидеть в кабинете стоматолога, но лучше опоздать, чем уйти сейчас, когда их связывает только утреннее похмелье.
Пару раз, открывая глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего, она смотрела на изображение на экране. За ними подглядывали?
Когда Вероника выходила из квартиры, поправляя растрепанные волосы, раздался выстрел.
Глава 2
Выбор свадебного платья не занял много времени. Вероника присмотрела его задолго до встречи с Кириллом. Она испытывала искренний восторг, когда каждое утро примеряла платье перед зеркалом. Будущий муж нашел на антресолях смокинг, в котором женился в первый раз, и остался доволен. Мать Вероники платье не одобрила, как и будущего зятя, но к платью вопросов было больше.
О свадьбе дочери Наталья мечтала с того дня, когда отвела ее на первую линейку в школе. Белое платье, букет хризантем, бантики. Фантазия переносила Наталью на двадцать лет вперед: дочь в белом платье пойдет в загс под руку с красавцем-врачом.
Отчасти мечты объяснялись тем, что ее собственная свадьба была далека от идеала. Платье взято напрокат в ателье, туфли — у свекрови. Состояние невесты было как эти туфли: пятый месяц беременности, отеки и тошнота. Гормональные бури накрывали всю — от фаты до туфель. Эти же бури привели ее в деканат мединститута, где она написала заявление об уходе в академический отпуск, из которого так и не вернулась. Ее муж Игорь к тому времени уже закончил ординатуру и вышел на первую работу — лицевым хирургом в клинику, где сорок лет главврачом был его отец.
Первый год после свадьбы Наталья и Игорь жили в собственной комнате в четырехкомнатной квартире его родителей на Воробьевых горах. В этой же комнате Наталья стала женщиной: как-то после похода в кино и бутылки грузинского вина Игорь сказал, что родители уехали на дачу на весь август и она может пожить у него. Тогда все и случилось. Скрипучая кровать, ковер на стене, часы с кукушкой. В первый раз всегда бывает грязно.
Хрупкая и скромная Наташа была похожа на статуэтку балерины, которая стояла на столе у мамы Игоря. В комнате общежития она разводила цветы, шила платья для себя и подружек, читала журнал «Юность», поднося его прямо к лицу. Рядом с ней Игорь успокаивался и представлял, каким уютным будет их дом и какими красивыми дети. И, как это часто бывает, все то, что привлекало мужчину в женщине, с годами брака начинало его раздражать. Ее умение подстраиваться превратилось в жертвенность, которая душила. Скромность не давала почувствовать себя мужчиной: секс даже дома должен быть под одеялом и с выключенным светом. Любовь к чистоте обернулась тем, что она каждое утро вставала в пять и начинала шуметь пылесосом. А кулинарные способности жены стали предметом постоянных ссор: муж не имел права отказаться от ужина или случайно заметить, что котлеты недосолены.
После родов, которые длились двадцать пять часов, Наталья убедила Игоря поговорить с родителями о размене квартиры. Молодые заслуживают собственное жилье, а родители и так большую часть года живут на даче.
Переговоры шли долго. Веронике было полтора года, когда семья Лавровых въехала в свою первую двухкомнатную квартиру в хрущевке: третий этаж, лифта нет, соседи справа держат собаку, соседи слева разводят тараканов. Игорь много работал, а Наталья со всей пылкостью деревенской девушки занималась домом, о чем не забывала вскользь напоминать мужу восемь раз в день: именно ради семьи она поставила крест на своей карьере. Родители Натальи, у которых она была четвертым ребенком из пяти, испытывали нескрываемое облегчение. Теперь родственникам из деревни будет где остановиться в редкие поездки в Москву.
Новую квартиру купили случайно: у лучшей подруги Натальи от сердечного приступа скончался муж, и она срочно продавала свою трешку в пяти минутах от метро «Пушкинская». Теперь у них был ухоженный двор с видом на памятник поэту, интеллигентные соседи и ковер в парадной. Игорю приходилось добираться до больницы в три раза дольше, но эти издержки были ничем по сравнению с радостью Натальи.
Как только Вероника пошла в детский сад и у Натальи появилась возможность продолжить учиться или выйти на работу (Игорь без проблем нашел бы ей место в своей больнице), она сообщила, что не собирается бросать ребенка на воспитателей и бабушек и сама будет заниматься ее развитием. В планах Натальи были: балет или гимнастика, музыкальная школа по классу фортепиано или скрипки — и хорошо, если девочка научится рисовать, танцевать и кататься на коньках.
У нее самой возможности заниматься творчеством не было. Все ее детские навыки сводились к умению почистить картошку на семерых и растопить баню отсыревшими дровами.
По мнению Натальи, она предоставляла Веронике выбор: всего три секции из предполагаемых шести. И каким было ее удивление, когда дочь заявила, что хочет рисовать и шить костюмы для кукол, а ходить на балет, гимнастику и в музыкальную школу она не собирается. Наталья выслушала дочь и на следующий день повесила в ее комнате расписание занятий. Вторник, четверг и суббота — балет, среда и воскресенье — фортепиано. Понедельник — художественная школа по классу акварели.
Еще через месяц на холодильнике появился список запрещенных для будущей балерины продуктов, куда входило все, что любила девочка: хлеб, шоколад, жареная картошка, макароны с сыром и все те смертельно опасные продукты, которыми угощала девочку бабушка, включая блины и оладьи. Вероника сорвала с холодильника листок и выбросила. Каждый день он появлялся на прежнем месте, пока девочка не смирилась. Может быть, мама и правда знает, как лучше? От домашних дел Веронику избавили — жаловаться не на что. Хорошей девочкой быть несложно, когда не знаешь, что такое быть плохой. Чем больше наград и дипломов появлялось в спальне дочери, тем сильнее Наталья убеждалась: она прекрасная мать.
За неделю до свадьбы дочери, в середине сентября, Наталья получила письмо с официальным приглашением. Ни родственников, ни коллег отца. На письмо Наталья ответила «OK», приняла две порции успокоительного вместо одной и стала ждать, когда с работы придет муж. Она найдет, к чему придраться, и будет весь вечер тяжело вздыхать. Привычку говорить о переживаниях напрямую Наталья считала признаком дурного тона и потому выбирала вздохи.
По правде сказать, Веронике не было дела до маминых обид. Своих проблем хватало. Месячные должны были начаться именно в день регистрации. Живот раздулся, на подбородке вылез прыщ. Мысль о том, что она будет неидеальной на своей собственной свадьбе, парализовала.
Чтобы хоть как-то избавиться от тревожности, она начала вести дневник.
