– недоумевает Николай Петрович.
– Не смогли, – вмешиваюсь я в их диалог. – Машина немного проехала, а потом заглохла.
– О как! – дядя Коля поднимает указательный палец вверх. – Вот вам на баварском заводе какие финтифлюшки придумывают! Не поехала родимая без хозяина!
– Нападавших это очень разозлило.
– И машину изуродовали, и мажору капитально досталось, – заключает он.
– На совесть постарались, – цокает женщина языком, задирая футболку парня вверх.
Какой кошмар! Я, конечно, предполагала, что пострадало не только лицо, но блин, проступившие на его теле синяки и гематомы очень меня пугают.
– Ольга, отвернись, – грозно командует дед, а потом и вовсе настойчиво прогоняет меня из комнаты под предлогом, что нужно разобрать пакеты.
Ну тоже даёт! Будто я мужских животов никогда не видела!
«Таких не видела», – язвительно нашёптывает внутренний голос.
Переобуваюсь. Отправляюсь на кухню. Стащив через голову влажный от снега свитер, принимаюсь за дело, чтобы хоть как-то отвлечь себя от произошедшего.
Разложив продукты, достаю кастрюли с полки. Ставлю вариться овощи. Подхватываю на руки мяукающего Персика и отхожу к окну, чтобы рассмотреть на стекле оставленные морозом узоры, да понаблюдать за тем, как сыпет крупными хлопьями снег.
– Красиво в этом году. Зима на зиму похожа, – слышу за спиной голос Зули и поворачиваюсь к ней.
– Парень всё также без сознания? – напрямую спрашиваю о том, что беспокоит.
– Очнётся. Отвар принесу, надо будет пить, – снимает со стула своё пальто.
– Поняла.
– У него трещина или перелом ребра, многочисленные гематомы и ушибы. Насколько всё плохо с головой, станет ясно чуть позже.
– Но он ведь не умрёт?
– Нет, туда ему ещё рано, – сообщает она, ловко справляясь с пуговицами.
И это имея ногти такой-то длины! Да я бы вообще ничего делать с ними не смогла. Однозначно. На собственный опыт опираюсь. Подружка как-то приклеила мне подобное чудо, эксперимента и дурачества ради. И знаете что? Я ощущала себя до ужаса беспомощной. Всего сутки отходила и с облегчением выдохнула, когда избавилась от этих когтей Фреди Крюгера.
Нет. Не моё, увы. Но признаю, иногда длинные ногти – это очень даже женственно и красиво.
– Он не успел замёрзнуть?
– Обморожение лёгкой степени. Исключительно благодаря тебе, дорогая.
Нахохлившийся Персик шипит, вырывается из моих рук и пулей удирает из кухни.
Что ещё за странная реакция? Как дикий!
– Животные меня недолюбливают, – выдаёт она, будто прочитав мои мысли.
И не только животные. Так и хочется добавить.
– Спасибо, что пришли к нам. Спасибо за деда. Рада видеть его на ногах. Чудеса! – смотрю на неё с искренней благодарностью.
А то надумал мне тут болеть! Как захворал неделю назад. В этот раз прямо-таки слёг с регулярно мучавшим его радикулитом. И я пошла к Зуле. Разумеется, предварительно с ним не посоветовавшись.
Какой в этом смысл? К врачу-то ехать наотрез отказался. Пить таблетки тоже. Тяжёлый он у меня человек... Характер, положа руку на сердце, мягко говоря, непростой.
Ах да… Надо пояснить. Зуля (именно так она просит к ней обращаться) у нас в Загадаево, пожалуй, самая известная личность. Как только её не называют: повитуха, ведьма, колдунья, целительница, знахарка.
Местные боятся эту женщину как огня. Избегают с ней встреч и общения на улице. Стараются десятой дорогой обходить её дом. Чего нельзя сказать о приезжих. Те регулярно пороги этого самого дома обивают. Постоянно во дворе живая очередь собирается. Едут к Зуле со всей округи. Обращаются за помощью и советом.
Так вижу это я...
На деле же, большинство загадаевцев не доверяют ведунье, неожиданно появившейся в нашей глуши пару лет назад.
Её эпатажная внешность вызывает восхищение и смех. Её деятельность – массу вопросов, на которые нет ответов. Одни поговаривают о том, что Зулия – шарлатанка, бежавшая из столицы. Другие признают тот факт, что она обладает некими способностями.
В общем, какие только слухи по деревне не гуляли, но одну вещь жители Загадаево уяснили чётко: обижать Зулю ни в коем случае нельзя. Был у нас в деревне подобный печальный опыт. Повторения никто не желает.
– Спасибо ещё раз.
– У тебя доброе сердце, девочка, – расправляет ворот стильного пальто, надевает перчатки а я тем временем внимательно и с некоторым восхищением за ней наблюдаю.
Идеальный макияж (в такую-то непогоду). Замысловато уложенные в причёску волосы.
Какая же она всё-таки… Необыкновенная. Яркая, особенная и притягивающая взгляд. Правда же, хочется смотреть и смотреть. Заворожённо ловить каждое её движение. Каждый взмах ресниц… А ещё очень хочется задать волнующие меня вопросы. Насчёт мамы. Но я не решаюсь.
– Зайду в девятом часу.
– М?
– Принесу травы, – поясняет она.
Киваю.
– Я вас провожу, – бормочу, спохватившись.
Выходим в коридор, направляемся к двери. Там в предбаннике застаём дедушку и Николая Петровича.
– Ой, простите, а вы не могли бы довезти Зулию до дома? Вам ведь по пути? – имею наглость попросить.
Она ведь не проигнорировала мой визит. Пришла с ответным, пусть и не сразу, а три дня спустя. Да ещё и в предновогоднюю ночь.
– Мне… – видно, что дядя Коля не в восторге от предложенной мною идеи. Стоит, растерявшись. Пытается придумать годную для отказа причину.
А им ведь действительно в одну сторону. Ну чего бы не довезти?
– Боишься, что прокляну? – Зулия останавливается напротив и сверлит его тяжёлым взглядом, пробирающимся под кожу. – За меня уже твоя тёща поработала. Все твои мужские хвори от этого.
Барышников сперва бледнеет, а после… лицо его покрывается крупными красными пятнами. Видно, что совсем не ожидал чего-то подобного. Шокирован.
– В вашей спальне лежит отравляющий твоё здоровье предмет. Маленький, чёрный и круглый, – невозмутимо продолжает она. – Найди его. Позвольте… Мне нужно идти. Ольга, молодого человека одного не оставляйте. Надо проследить за его состоянием. Корней Степанович, – поворачивается к дедушке, – не забываем, втираем настоечку через полчаса. Внучка поможет.
Обходит по дуге ошарашенного дядю Колю и исчезает за дверью, оставляя после себя неуютную тишину.
– Ёлка, – прочистив горло, произносит он. – Щас принесу. Ты ж хотела, Оль, – прячет глаза, отворачиваясь.
– Да не нужно, обойдёмся как-нибудь без неё, – делаю вид, что не расстроена.
В конце-концов, не виноват же он в том, что я свою ёлку вынужденно бросила в лесу.
– Отдам. Уже
