протягиваю женщине сумку, но она все еще рассерженно хмурится.
Это ранит мое эго.
Серьезно. Большинство людей считают меня непринужденно очаровательным, и, честно признаюсь, когда обо мне думают как-то иначе, это для меня как красная тряпка для быка. Ничего не могу с собой поделать: я вступаю в разговор.
– Это я виноват, мисс, – говорю я и улыбаюсь при этом так ярко, как только могу. – Не смотрел, куда иду.
Бинго!
Как я и ожидал, она перестает хмуриться и довольно улыбается, потому что я великодушно назвал ее «мисс».
Эта женщина по возрасту ближе к моей матери, чем ко мне, что технически уверенно относит ее в категорию «мэм». Но я давно понял, что на одних «техническостях» далеко не уедешь.
Своевременное «мисс» в девяти из десяти случаев принесет вам улыбку. И потому что скоро Рождество, я на этом не останавливаюсь.
Слегка покачиваю сумкой.
– Хм-м. Что это у нас?
Задумчиво щурюсь, притворяясь, что взвешиваю пакет.
– Свитер из кашемира? Для мужа. Черный, потому что это единственный цвет, который он носит, сколько бы вы ему ни твердили, что фиолетовый подчеркнул бы его карие глаза?
Она смеется.
– Ну и чаровник же вы, юноша!
Юноша? Теперь она проявляет великодушие. В марте мне исполнится тридцать восемь.
Отдаю ей сумку, и она принимает ее с широкой улыбкой (очко в мою пользу!).
– Близко, но не совсем. Это действительно свитер. Темно-синий, для моего сына. Серый бы ему больше подошел, но он меня тоже не слушает.
Я снова приглаживаю подаренный мамой красный галстук.
– Это он зря! Сыновья должны всегда слушать матерей. Счастливых праздников вам!
Она машет мне и уходит, куда шла. Я начинаю было двигаться в противоположном направлении, но вижу знакомый красный чайник и слышу звон колокольчика. Открываю бумажник, достаю все наличные, которые у меня есть, – пять долларов. Складываю купюру и отправляю в чайник, заталкивая заодно и чью-то щедрую двадцатку.
– Дай вам бог здоровья. Счастливого Рождества! – благодарит звонарь.
– Счастливого Рождества! – отвечаю на автомате, потому что отвлекаюсь на часы. Я задержался за игрой в «угадай свитер». У меня и так было мало времени, но теперь его просто катастрофически мало.
Хотя меня и радует рождественская Пятая авеню, меня все равно бесит, что мне пришлось сегодня здесь оказаться.
У меня был такой надежный план: закончить с работой перед праздниками, зайти в магазин «Тиффани» в деловой части города по пути домой за чемоданом, а потом – сразу в аэропорт, где я успел бы даже выпить пива.
Вместо этого из-за какой-то ошибки мой заказ отправили во флагманский магазин.
Знаете, что точно не входило в мои планы?
Забирать обручальное кольцо для своей будущей жены из магазина по соседству с офисом моей бывшей жены.
Умом я понимаю, что этот квартал не то чтобы весь принадлежит Гринчу. Но не стану отрицать: отчего-то мне кажется, что вся эта улица проникнута ее духом. Как будто она вот-вот появится из ниоткуда и станет объяснять тротуарный этикет туристам, или вещать про бобовые, или разразится очередной своей злосчастной тирадой о двойных стандартах, по которым общество судит женщин и мужчин.
Хуже всего, что она права. Во всем. Кэтрин никогда не ошибается, что одновременно и привлекает к ней и отталкивает. Второе особенно.
– Извините, сэр?
Я оборачиваюсь, с радостью отвлекаясь от своих мыслей.
Мне улыбается троица женщин.
– Не могли бы вы нас сфотографировать?
– Без проблем, – говорю я, принимая айфон, пока женщины позируют перед украшенной витриной. За их спинами искусственный снег кружит вокруг животных саванны, наряженных в синие шапочки Санты.
Я старательно это терплю. Можете считать меня старомодным, но Санта должен быть в красном. Всегда.
– Так, встаньте поближе. – Я указываю рукой, потом навожу камеру и делаю фото. – Подождите, – говорю я, не давая им разойтись. – Я сделаю еще несколько, чтобы было из чего выбирать.
Одна из женщин улыбается.
– А вы знаете, что делаете. У вас есть либо девушка, либо сестры.
– И то и другое, – отвечаю с улыбкой. Женщина выглядит немного разочарованной, что я уже «занят», и это тешит мое мужское самолюбие.
Она и не подозревает, что я никогда не планировал оставаться «свободным» после тридцати.
Спустя несколько поправленных причесок и сделанных фото я возвращаю им телефон и тотчас натыкаюсь на еще одного человека, нуждающегося в моей помощи.
– Подскажите, далеко еще до елки? Бога ради, скажите, что недалеко!
Бросаю взгляд налево от мужчины и вижу троих гиперактивных мальчишек, фехтующих сахарными тросточками.
– Недалеко, – заверяю я его и указываю правильное направление. – Но вы бы все равно ее нашли. Ее невозможно пропустить.
Тросточка мальчишки посередине становится жертвой тротуара. Он теряет интерес к игре и переключается на меня.
– Вы ее видели?
– Конечно! Каждый год обязательно к ней хожу!
Чувствую себя немного виноватым, потому что понимаю, что солгал. Я три года не мог найти время на елку. Ну ладно, может, теперь, когда я сказал это вслух, на следующий год все сбудется.
А еще лет через пять или десять уже я, уставший, но решительный, буду тащить к елке своих троих детей.
– А она правда такая большая? – спрашивает самый высокий из мальчишек, очевидно, намеренный выглядеть очень скептическим и очень крутым.
– Это ты сам решишь, но на мой взгляд… – щурюсь и смотрю на самого маленького из детей. – Почти такая же большая, как этот парень!
Малыш широко улыбается. Он слишком радуется, что его назвали высоким, чтобы осудить мою дурацкую бородатую шутку. Мальчишки постарше куда менее великодушны и награждают меня закатыванием глаз. Уважаю!
– В общем, еще пару кварталов в ту сторону, – говорю я их отцу, указывая направление. – Вы ее не пропустите.
– Спасибо, друг, – с заметным облегчением говорит он. – Такое чувство, что я весь день только и делал, что ходил. С меня уже седьмой пот сошел.
– Папа, нет, – со стоном говорит старший.
– А что такое? – Отец ерошит ему волосы. – Это просто значит, что я очень устал.
– Ага, ты говоришь как дед, – отвечает другой мальчишка, следуя за отцом и братьями в направлении Рокфеллер-центра.
Некоторое время я наблюдаю за ними. Если не обращать внимания на старомодные выражения, этот мужчина, скорее всего, младше меня, но у него уже есть трое ребятишек.
Все в порядке. В полном порядке. Я повернул не туда с Гринчем, но теперь снова на верном пути. Старый план, просто в новых временных рамках.
В рамках, в которые я сильно рискую не уложиться, о чем узнаю, глянув еще раз на часы. Шагаю во вращающиеся двери «Тиффани». Навстречу своему
