целовать? – поинтересовалась Вайолет.
– Ну что вы! Я – пэр, он – социалист.
– Там еще девушка, – прибавил Фредди, – очень хорошенькая. Кто это?
– Маникюрша.
– Откуда вы знаете?
– Слингсби сказал, – Вайолет встала. – Что ж, пойду пройдусь, взгляну на эту няню. Все-таки женщина, целовавшая моего жениха…
– Говорят, я был очень милый ребенок, – сказал Тони.
– Пойдете со мной?
– Мне надо купить батарейку.
– Что ж, передам этой няне, что вы жаждете ее поцелуев.
– Только без слез, – прибавил Тони. – Всухую.
– Как говорится, «sec» [1], – сказала Вайолет. – Ладно, пока.
Закрыв за невестой дверь, Тони вернулся к столику и увидел, что младший брат смотрит вдаль совершенно рыбьим взглядом. Ему это не понравилось. Он нередко чувствовал, что Фредди гораздо мудрей и опытней его.
– Ну что, Червяк? – нежно спросил граф Дройтвичский.
– Да так, Жаба, – откликнулся достопочтенный Фредерик. Они помолчали. Тони очень хотелось узнать, не огорчен ли брат помолвкой.
– Как ты, вообще? – осведомился он. – Ну, насчет нас. За или против?
Фредди нахмурился, словно верховный жрец, беседующий с юным прислужником.
– Вообще-то за, – ответил он. – Но и против.
– Не понимаю.
Фредди снял с рукава пушинку. Серьезность его граничила с суровостью.
– Надеюсь, – сказал он, – ты понимаешь, что Суп сможет хлопать тебя по спине?
– Да, наверное…
– Хорошо, твое дело. Но если он думает, что я введу его в «Трутни», он глубоко ошибается.
Тони немного поразмыслил.
– Ты прав, – признал он. – Ему там не место. Ты лучше скажи насчет меня. Повезло мне, верно?
Фредди смотрел на него с нежной жалостью.
– Врать или не врать?
– Не ври.
– Значит, говорить правду?
– Вот именно.
– Тогда, надеюсь, ты понял, что тебя подцепили?
– Подцепили?
– Разыграли все как по нотам.
– Какая чушь!
– Ничего подобного.
– Зачем я такой девушке?
– Зачем мышка мышеловке?
– Да я еще вчера и не думал…
– Ничего, она думала.
– И все-то ты знаешь!
– Да, Антони Клод Уилбрэм Брюс, – твердо отвечал Фредди, – я знаю все и никогда не ошибаюсь.
– Слушать противно!
– А ты не горюй. Значит, ты ценишься на рынке. В общем, поздравляю. Ты будешь очень счастлив… наверное.
– Почему «наверное»?
– Да так, к слову пришлось.
Ответ, трепетавший на устах Тони, нам неизвестен. Беседу прервал молодой человек с отвратительными усиками.
– Пардон, – сказал незнакомец. – Я думал, тут никого нету. Здрасьте, милорд.
3
Тони с трудом переключил мысли с неприятного разговора на неприятного посетителя.
– А, Сид! – добродушно сказал он. – Не сразу вас узнал. Это Сид Прайс, – напомнил он брату.
– Как жизнь, мистер Фредерик?
– Ф-ф-фуф, – сурово ответил Фредди.
– Мама здорова? – спросил Тони.
– Да не очень, милорд. Опять на нее нашло. Как говорится, приступ.
– Какая жалость! Она что-нибудь приняла?
– Бутылку, не меньше, милорд.
– У няни больное сердце, – объяснил Тони брату.
– Да? – холодно откликнулся тот.
– Что ж, – сказал Тони, – я рад, что она приехала. Где она, в людской?
– Да, милорд. Как говорится, немного не в себе. – Фредди заморгал от боли.
– Жаль, – сказал Тони. – Наверное, она хочет меня видеть?
– Хочет-то хочет, а увидит две штуки, ха-ха-ха!
– Господи! Ей так плохо?
– Понимаете, милорд, при этих самых припадках надо пить бренди. А вот вы не рассердитесь, если я скажу?
– Пожалуйста, Сид, говорите.
– Волос у вас плохой.
– Голос?
– Волос. Стригут плохо. Да что с них взять, с деревенщины? Вот у нас в Лондоне…
– Ах, эти столичные жители!
– Ну! – сказал Сид. – Уж кто-кто, а мы-то столичные. Чья лавочка была? Наша. Отца, значит, деда, прадеда, прапрадеда. У меня бритвы есть, набор, так они прапрапрадеда. Во-от такие, прям ножи!
– Да? – откликнулся Фредди.
– А то! Хотите, покажу?
– Буду ждать с нетерпением, – холодно пообещал младший брат, направляясь к двери.
– Ты уходишь? – огорчился старший.
– Да. Мне нехорошо. Видимо, приступ.
Сид мрачно глядел ему вслед.
– Вот из-за них, – сообщил он, – бывают революции.
Добрый Тони поспешил смягчить обиду:
– У него манера такая.
– Манера? А вот из-за такой манеры кровь потечет по мостовым.
– Как неприятно! – поежился Тони. – И скользко… Не сердитесь на Фредди, Сид. Может, он и высокомерен, но служит вашим интересам. Помните, вы мне дали лосьон? Фредерик пытается его пристроить. Вспомните об этом, когда дойдет до гильотины. Кстати, когда вы ждете эту вашу революцию?
– Со дня на день.
– Ну, тогда я еще успею съездить за батарейкой. А вы тут посидите, отдохните. Можно картины посмотреть. Вы их любите?
– Мне вот эта нравится, – отвечал Сид.
Беседуя, он ходил по комнате и сейчас остановился перед портретом мужчины в латах с воинственным подбородком, который держал руку на эфесе длинного и, вероятно, острого меча.
– Ктой-то? – с уважением спросил Сид.
– Один мой предок, – отвечал Тони. – Ричард Длинный Меч. Король Шотландии назвал его лжецом, а он дернул короля за нос. Посадили, естественно.
– От это да!
– Приговорили к казни, а дочь принесла этот меч в тюрьму. Ну, он и убежал.
– Да, люди были…
– Смотрите-ка! – воскликнул Тони.
– А что, милорд?
– Странно… Вы на него похожи.
– Эт я?
– Да, похожи.
Сид захихикал.
– Ни сном ни духом, милорд! Мои предки с вашими не знались. Только вот мамаша, но она – женщина приличная.
Тони засмеялся.
– Да что вы, Сид, я просто так. Ну, пока. Хотите закурить – сигареты вот здесь.
– Спасибо, милорд.
Тони вышел в сад, а Сид, хотя был не прочь закурить, не сразу направился к столику. Он постоял перед портретом и даже принял похожую позу, вздернув подбородок и сжав невидимую рукоять.
– Дела-а… – вымолвил он.
Пока он говорил, дверь открылась, и вошел Слингсби. Его величавые черты затуманила забота. Сид очнулся и сказал:
– Ку-ку, дядя Тед!
– Где мамаша? – спросил дворецкий.
– А кто ее знает? Может, у вас?
– Нет, не у меня. Бродит по дому. Это нехорошо.
– Да ладно, чего она сделает! Любит старые места… Все ж целых два года прожила, когда его милость нянчила.
– Мало ли что она любит! Ее место – среди слуг. И тебе тут торчать нечего.
Сид Прайс решил, что самое время осадить наглого дядю.
– Да? – сказал он. – А мне его милость разрешил. Мало того, я сейчас закурю.
– Еще чего!
– Его милость предложил, – гордо сказал Сид. – Съели, а?
Дворецкий застыл на месте.
– Да как ты…
Сид сжал правый кулак.
– Молчи, смерд! – вскричал он. – А то рассеку надвое!
– Ты что, сбрендил?
– Шутка, дядя Тед. Его милость сказал, что я похож на этого типа.
– Вот как?
– Да-да, сказал. И верно, похож. Одно лицо. – Он всмотрелся в картину. – Дэ! Из меня-то граф получше бы вышел, чем из этих самых. Подумаешь, аристократы!
– Да ты что? – возмутился Слингсби, хотя
