мог же оторвать от него половину.
Кот действительно состоял из двух разных половин. С одного бока он был равномерно шоколадным, а с другого - до отвращения белым. Энди смеялся. Даже имя не надо придумывать. Он – Рой плюс Стив, то есть Рости. За это время Рости вымахал в здоровенную животину весом с хорошую среднюю собаку. Он обожал Ольгу, потому что она его кормила, Энди, потому что он его гладил, и терпеть не мог Роя. Впрочем, у них это единогласно и обоюдно. Когда Энди уезжал, Рости перемещался к Ольге, потом транспортировался обратно, о чем парню знать было необязательно. Он и не знал. Теперь Ольга уехала к какой-то, мать ее, тете, и кот остался с Маккеной. Мать ее, тетя заболела как-то очень не вовремя, что в свою очередь тоже злило Роя. Рости тоже выглядел бедным, и Рой смягчился.
- Что, уродище? Шляешься от безделья? Виски будешь? – спросил он, глядя на сидящего поодаль кота и, выждав минутку, подытожил, - И правильно. От алкоголя разрушается печень. Выглядишь хреново. А я, пожалуй, буду.
- М-мау, - озадачено подтвердил кот.
- Тебе надо работать над произношением. Оратор из тебя хреновый, как, впрочем, и из меня. Здесь мы с тобой похожи. Хотя, со своим произношением я, как видишь, тоже сижу один. Выходит, он кинул нас обоих. Нам бы подружиться уже наконец. У нас много общего, и главное то, что и тебе, и мне нужен Энди. Видишь, какая штука получается, брат?
Рости эта мысль не вдохновила, и из всех далее предложенных Маккеной вариантов он выбрал еду. Маккена покопался в холодильнике, нашел что-то, бросил коту и отправился допивать кофе. Рой откупился, и кот исчез так же неожиданно, как и появился. И, слава богу! Еще не хватает убирать за ним лоток. Похоже, Рости понимал всю серьезность проблемы, потому и гадил где-то за пределами досягаемости Роя. Маккена еще побродил по гостиной и поднялся в студию. Все плохо. Даже хуже. Так хуже, что дальше некуда. Время кто-то украл. Просто выгрыз из него кусок между звонком Энди и моментом, когда тот должен вернуться. Рой полежал на одном боку, на другом. Сна ни в одном глазу, ни в голове, ни в заднице. Просто нет, и все. И Энди просто нет, и все. Черт! Все неправда. Все дороги ведут в Рим. Ни фига они туда не ведут. Все дороги ведут к Энди, потому что он и есть Рим. Самый настоящий. С нешуточными страстями, с сумасшедше-глубокими глазами, с этим зверским сметающим темпераментом. Попав в него однажды… Маккена улыбнулся. Аллегория слов. Так вот, попав в него однажды, выбраться уже невозможно… Рим есть Рим. Царь царей.
Маккена закрыл глаза. Вот он, Энди. Это почти осязаемо. Голос, запах, ощущения. Человек. Человечек. Колокольчик. Звоночек. Мальчишка в свои тридцать. Изменился и не изменился. Рой целует его, пластает, а он дрожит, потому что… Энди знает, как Маккена любит. Он и в пятьдесят будет так делать, потому что Рой – его первоматерия, его всематерия. Черт! Никотин нестабилен. Опять его уровень ниже критического. Он никогда не бросит курить. Да и надо ли? Рой сел на кровати. Образ парня исчез. Наваждение осталось, густо сея флюиды. Внутри все опять рушится. Валится с грохотом с полок, смешивая реальность. Что-что, а творить хаос в организме Маккены… Энди совершенен в этом занятии.
Да еще эта проклятая пресс-конференция. Нудное, раздутое мероприятие. Сериал плюс книга. Это взорвало телевидение и общественное мнение. Рейтинг зашкаливает, мир бушует. Сегодня телевидение выплеснуло в массы последнюю финальную серию, и завтра волны отката потянут за собой тяжелые камни. Скандал войдет в апогей. Наверное, о такой популярности страшно мечтать, а Рою хочется закрыться в студии, и чтобы никого. Только Энди. С годами приоритеты костенеют, покрываясь непробиваемой оболочкой и выстраиваясь в определенный порядок. В конечном счете приходишь к выводу, что все не имеет значения, за исключение тех, кто делит с тобой жизнь.
Миллион лет тому назад, наверное, во времена, когда динозавры еще не определились, дохнуть им или нет, Энди выдвинул Рою одно единственное условие, выполнить которое для Маккены оказалось много сложнее, чем выжить тем же динозаврам. «Я хочу, - сказал парень, – чтобы ты был прежним. Не тем, который рухнул с моста, а тем, которого я выловил под ним». Вот так. Ни больше, ни меньше. Рой хорошо понимал, что это значит. Он сдохнет, но сделает. Он будет ходить по краю обрыва. По самому крайнему его краешку. Он заставит Энди бояться, и бояться до одури. Это его условие, и он не скажет о нем вслух.
Мысли Маккены тянулись изощренной канвой, трансформируя одну тему в другую, и он не заметил, как начал плотно думать о романе. Завтра на человечество сразу рухнет огромная куча всего. Жаль. Человечество жаль. Оно разделе′нно воспринимает альтернативные отношения и нередко впадает в безудержное раздражение, хотя зря. Это вряд ли что-либо изменит, разве что выплеснет в никуда тонны опасной энергии. Молодец, все же, эта Бернарда Лави′на. Написать сценарий, а теперь еще и книгу – достаточно смелое решение. Тем более для женщины. А ведь она еще и натуралка. Рой почувствовал гордость. Он был горд тем, что кто-то так же, как и он не побоялся сказать то, что думает. Все-таки интересная штука – провидение. Как оно работает – непонятно, но оно свело Энди и Бернарду, и в соединение своем они оказались тем магнитом, который притянул к ним и всех остальных. То маленькое интервью, которое парень дал журналистке, оказалось зерном, упавшим в благодатную почву. Видимо, флюиды и афродизиаки Энди настолько поглотили женщину, что… В общем, ничто не предвещало ничего. Они просто сидели в кафе, и Бернарда записывала в блокнот ответы Энди. А потом, когда наброски были сделаны, и кофе закончился, Бернарда почти решилась задать ему вопрос, который, как выяснилось, интересовал всех. По сто первому разу. Ну, и ее в том числе. Ориентация. На этом месте будет прилично удивиться, но, нет. Как же без нее? Без ориентации. Парень, ничуть не смущаясь, ответил: «Да». Почему это так волнует всех? Неужели понятие любви столь ограничено, что вызывает недоумение? Вот если бы эта тема так старательно не раскручивалась, люди перестали бы воспринимать ее так болезненно. Ненужными стали бы парады, демонстрации и тому подобные вещи. Они бы просто потеряли смысл, но никто не решается объяснить это людям. А дальше Энди
