том, свидетелем сколь странного стечения обстоятельств он только что стал. – Сейчас мы тебя вытащим. Даниэль!
– Со мной все порядке! – бодро крикнула она в ответ. – Хотя… черт, немного больно.
– Спокойно, мы тебе поможем. Даниэль, иди сюда с аптечкой!
Они помогли Катерине сесть, и она, шипя от боли, повернула ступню, без труда освободившись из ловушки. Ивен задрал штанину ее комбинезона и осветил лодыжку. Рана почти не кровоточила, но кожа вокруг нее приобрела неприятный сине-зеленый цвет.
Он невольно сглотнул.
– Что это было? – простонала Катерина. – И обо что я… – она замолчала, увидев выражение лица Ивена. – И как там? Слишком серьезно? Черт, все больнее… Кажется, я сейчас свалюсь без чувств.
– Даниэль, введи ей антибиотики. Могло быть заражение.
Панталекис послушно полез в аптечку. У него дрожали руки, и ему искренне хотелось оказаться как можно дальше отсюда, лучше всего на корабле, в своей безопасной койке. Металлический грохот все еще звенел в ушах, а перед глазами стоял образ звериной головы, внезапно покатившейся ему под ноги, чтобы взглянуть на него затянутыми ржавчиной глазами.
Ему стало страшно – не за Катерину, а за себя самого. Панталекис знал, что снова окажется виноват в том случайном выстреле, в падении решетки, в ранении Катерины… Он всегда был виноват.
– И еще что-нибудь обезболивающее… – голос ее сорвался, и она начала всхлипывать. Ивен замер, чувствуя, как его сердце сжимается от страха. Он никогда прежде не видел, чтобы Катерина плакала.
Лишь через несколько секунд он сумел взять себя в руки.
– Ладно, обезболивающее тоже. Мы забираем тебя на корабль.
Они подняли ее, взяв под руки. Девушка тяжело висела между ними, полубесчувственная и горячая, словно в лихорадке. Первые полтора десятка метров она еще пыталась ковылять, а потом ее уже просто тащили. Из-под задранной штанины виднелась кожа, на которой мертвенное пятно распространилось вплоть до колена.
Даниэль вопросительно взглянул на Ивена над головой Катерины.
– Что с ней? – прошептал он.
– Не знаю, но выглядит весьма хреново, словно что-то вроде быстро прогрессирующей гангрены. Возможно, придется отрезать ей ногу.
– Шутишь? У нас нет для этого подходящих условий!
– Не вижу другого… Черт… – выругался Ивен, открывая дверь – внезапный порыв ветра швырнул ему в глаза горсть пыли. Выпустив Катерину, он пошатнулся и упал на одну из опрокинувшихся фигур.
«Нужно отсюда сваливать, – подумал он, потирая локоть. – Чем скорее, тем лучше».
– Не поранился? – послышался срывающийся, почти на грани истерики голос Даниэля.
– Что?
– Ты не поранился? Если в этом ржавом металле что-то есть…
– Ничего со мной не случилось.
Ивен сморгнул из-под век остатки пыли, и они вместе вытащили Катерину наружу, после чего остановились под красными лучами солнца. Даниэль вспотел и тяжело дышал. Иван тоже вспотел и был бледен как мел. Кладя на землю Катерину, он поморщился, что не ускользнуло от внимания его напарника.
– Покажи руку, – потребовал Даниэль.
– Не будь идиотом.
– Покажи.
Вздохнув, Ивен подтянул рукав, продемонстрировав здоровую неповрежденную кожу.
– Доволен?
– Тогда что с тобой? – не унимался Даниэль. – Ты весь белый как стена.
– У меня проблемы с сердцем – это тебя устроит? Ничего особенного, как только вернемся на корабль, приму лекарство.
Катерина пошевелилась и застонала.
– Пожалуйста… еще один укол… Больно… Господи, как больно…
– Слышишь? Вместо того чтобы беспокоиться за меня, сделай ей укол, – рявкнул Ивен.
Даниэль стиснул зубы, но послушно достал из аптечки обезболивающее средство, вставил ампулу в инжектор и воткнул иглу.
– Если с ней что-то случится, будешь виноват ты, – пробормотал он.
Девушка закрыла глаза, ее искаженные страданием черты разгладились, и она неподвижно застыла.
– Уже лучше? – Ивен заботливо склонился над ней. – Катерина? Катерина?!
Он приблизил щеку к ее губам, положил руку на шею, затем повернулся к напарнику. Взгляд его был полон ужаса.
– Умерла… Даниэль, мне кажется, она умерла.
Панталекис отступил на несколько шагов, будто случившееся с Катериной было заразным.
– Я ничего не сделал! – срывающимся голосом крикнул он.
Ивен плотно сжал губы. Он продолжал стоять, склонившись над Катериной и опираясь одной рукой о землю.
– Знаю. Помоги мне встать, пожалуйста…
– Ты что, плохо себя чувствуешь? – подозрительно спросил Даниэль. – Тебе нехорошо?
– Помоги… мне… встать…
Панталекис на всякий случай отошел еще на несколько шагов.
– Нет, – ответил он. – Даже не подумаю. Возможно, вы оба подхватили какую-то заразу.
– Мне нужно… лекарство… на корабле. Пожалуйста…
Даниэль молча покачал головой. Взгляд его широко раскрытых глаз был полон решимости.
– Нет.
Пошатнувшись, Ивен оперся на вторую руку. Кожа его, до этого просто бледная, теперь казалась почти прозрачной. Со лба стекали крупные капли пота, губы шевелились, словно он все еще пытался что-то говорить. Даниэль закрыл глаза, а когда снова их открыл, Ивен лежал, положив голову на грудь Катерины, словно мертвый Ромео рядом со своей любимой.
Он не дышал – по крайней мере, так казалось с расстояния в полтора десятка шагов. Проверять Панталекис не собирался.
Даниэль повернулся к челноку, размышляя, удастся ли ему долететь до корабля. У него кружилась голова, но он внушал себе, что это последствия страха, а наверняка не той кошмарной болезни.
И тут с неба спорхнул ангел.
Его силуэт, подобно комбинезону, окутывало голубое сияние. И у него были крылья – серебристые механические крылья, из которых в небо летели искры. Приземлившись на лестнице, он начал спускаться вниз.
Даниэль замер без движения. Ангел шагал, окутанный светом, и похоже было, что мгновение спустя он отрежет Панталекису путь к челноку.
И тогда, полностью отдавшись во власть паники, Даниэль повернулся и побежал в другую сторону.
Прямо в зал, из которого только что вынес умирающую Катерину.
Часть I
Время заканчивается
Финнен
Финнен… Естественно, можете так ко мне обращаться.
Здесь все именно так меня зовут. Мое настоящее имя звучит похоже, но выговорить его значительно труднее.
Да, я расскажу еще раз о Дне Ноль, хотя делал это уже столько раз, что порой мне кажется – с меня хватит.
День Ноль… Это не наше название, а ваше, мы использовали иное. Так же как Лунаполис, душеинженеры, башни Принципиума и Эквилибриума, и многие, многие другие. Названия, а также имена, способны доставить немало проблем, верно? Так что для простоты буду пользоваться вашей терминологией – думаю, это облегчит разговор обеим сторонам.
Итак – я, Финнен, а также женщина, которую вы называете Каирой, и ее брат Нирадж, повинны в том, что случилось в День Ноль. По крайней мере, так считает большинство новоземельцев. Я лично не уверен.
Возможно, история пошла бы в точности так же, если бы я никогда не встретил Каиру и ее брата. Однако мне нравится думать, что судьба двух миров зависела от того короткого момента на Водной площади, когда я заметил в толпе Каиру. Возможно, стой я тогда в полутора десятках шагов дальше, все сегодня выглядело бы совершенно иначе. Возможно…
Чтобы понять, что привело ко Дню Ноль, следует сперва понять нас – какими мы были, и то место, где мы росли.
Самый простой, но вовсе не обязательно самый верный ответ
