голос застал меня врасплох. Ты сказал мне, что твои родители из Ирландии, но поскольку ты здесь родился, я не ожидала, что у тебя будет какой-либо акцент.
— Он легкий по сравнению с их. Но я научился говорить, слушая их, так что кое-что из этого проникло внутрь.
— Что ж, мне он нравится. Твой голос — как десерт для моих ушей. И теперь я еще больше завидую посетителям твоей кофейни, потому что они все время слышат твой голос.
— Не нужно ни к кому ревновать. Никто в городе не обращает внимания на мой голос или что-то еще во мне. Даже если бы они это сделали, мне это не интересно.
— Это эгоистично, что мне нравится это слышать, но это так.
Еще один смех доносится до моего уха.
— Послушай меня, собственнически заявляющую свои права на тебя. Это так на меня не похоже. Я даже себя не узнаю.
Теперь моя очередь смеяться, только мой смех больше похож на ворчание. Интересно, узнал бы я себя, если бы проснулся и увидел отражение в зеркале?
— У тебя рыжие волосы? — за ее вопросом следует сдавленный вздох. — Прости, это вырвалось само собой. Я знаю, что внешность запрещена. Я всегда задавалась вопросом из-за подписи про лепрекона в твоем оригинальном объявлении, а затем узнала, что ваша семья ирландская, но я виню в ошибке то, что у тебя акцент. Ты не обязан отвечать.
Если я буду осторожен, чему это может повредить?
— Я был твердолобым рыжим всю среднюю школу. Сейчас это уже не так важно.
— Я уверена, что ты все еще красив, независимо от твоего нынешнего цвета волос.
— Не могу сказать.
— Я бы и не ожидала от тебя этого, — говорит она. — Ты не самоуверенный или эгоцентричный мужчина. Это было ясно с момента нашего первого разговора.
Я прикрываю телефон ладонью, чтобы скрыть свое ворчание. Она понятия не имеет, насколько я однозначный.
— У меня длинные светло-каштановые волосы с легким нежно-розовым отливом. Я знаю, тебе все равно, и, возможно, ты не хотел знать, но…
— Я хочу знать все, Элиза. Есть много вещей, о которых я не буду спрашивать, потому что я согласился не делать этого, когда мы начинали, и я человек своего слова. Но все, чем ты захочешь поделиться со мной, я здесь ради этого.
— Что угодно? Ты уверен?
— Абсолютно все, что угодно. Большое или маленькое, интимно личное или небрежно тривиальное. Ничто из того, что ты могла бы мне сказать, не изменит того, что я чувствую.
Кроме как заставить меня влюбиться в нее еще больше. Но еще слишком рано говорить ей об этом. Черт, возможно, время никогда не наступит.
— Ладно, поехали.
Она делает глубокий вдох, затем медленно выдыхает.
— У меня не было отношений и не было никаких свиданий в течение почти десяти лет.
Мои брови поднимаются, а член пульсирует в моем кулаке. Мне нравится эта информация больше, чем, вероятно, следовало бы.
— А у меня не было двадцать.
Неожиданное признание, сорвавшееся с моего языка, как будто я говорю о своем любимом цвете. Мне так комфортно с ней.
— Ты серьезно или подшучиваешь надо мной?
— Серьезно. Я бы никогда не стал насмехаться над тобой.
Черт возьми, я зашел так далеко. С таким же успехом можно было бы открыть дверь немного шире.
— В городе произошел химический инцидент, и я пострадал.
— Это изменило твою внешность? — тихо спрашивает она.
— Радикально.
— Моя — из-за попадания в автомобильную аварию. Шрамы… значительны. Люди либо пялятся на меня, либо вообще избегают смотреть. Маленькие дети показывают пальцем и спрашивают своих родителей, не монстр ли я.
Ярость, какой я не испытывал годами, вспыхивает с новой силой, поднимая меня на ноги. Прошлое вне моего контроля, но я мог бы изменить будущее. Я человек-невидимка. Я мог бы последовать за Элизой, и она никогда бы не узнала, что я был там. Но придурки, которые плохо с ней обращаются, чертовски уверен, что узнают. Я мог бы делать все, что захочу, и это сошло бы мне с рук.
— Где ты живешь? — вопрос слетает с моих губ прежде, чем в дело вступает здравый смысл. — Черт. Извини. Это было далеко за гранью дозволенного. Забудь, что я спрашивал.
— Что бы ты сделал с этой информацией, если бы я тебе рассказала?
— Моим первоначальным побуждением было тихо преследовать тебя и наказать людей, которые не уважают тебя.
Ее смех наполняет мое ухо, ослабляя узел внутри меня.
— Ты думаешь, я бы не заметила, что за мной следит рыжеволосый гигант лепрекон?
— Мой режим скрытности довольно эффективен.
— Если ты так говоришь, — говорит она, смеясь до тех пор, пока не вздыхает. — Я ценю твое желание защитить меня, но мне это не нужно. И… если ты когда-нибудь найдешь меня, я бы хотела, чтобы это было по позитивным причинам. Я бы не хотела, чтобы ты прятался. Я бы хотела тебя увидеть.
Вот так просто узел завязывается снова.
— Я бы тоже этого хотел.
— Может быть, однажды? — ее голос такой нежный, такой полный надежды.
— Никогда не знаешь наверняка, — отвечаю я.
Но я определенно знаю. Я просто слишком сильно забочусь о ней, чтобы сказать ей, что этого никогда не случится.
Глава 2
Элиза
Как специалист по транскрипции, сосредоточенность и точность являются ключевыми. Обычно я преуспеваю в обеих областях. Не сегодня. Я перезапускала свой текущий проект несколько раз и еще не дошла до середины аудио. Мои мысли продолжают возвращаться к Роану.
Прошлой ночью мы провели почти два часа на телефоне. Ближе к началу было несколько моментов, когда все стало немного напряженным. Роан всегда был таким покладистым в наших беседах; я не ожидала, что он станет ворчливым и покровительственным. Но мне это понравилось. Сильно. Ни один мужчина не заботился обо мне таким образом с
