В тени нарисовался силуэт Барни Малдуна, старого приятеля с внешностью и манерами типичного голливудского копа. Крутой мужик, и далеко не такой глупый, каким любит прикидываться, иначе не стал бы начальником взрывного отдела.
— По твоей части, Барни? — поинтересовался я.
— Похоже на то. Трупов нет. Тебя вызвали потому, что на восемнадцатом этаже сгорел портновский манекен. Первый подъехавший наряд в суматохе принял его за человеческое тело.
(Подождите — кричит Джордж Дорн...)
Лицо Сола осталось невозмутимым; надо сказать, поклонники покера из Полицейского Братства давно отказались от попыток что-нибудь прочесть на этой бесстрастной талмудической физиономии.
Как Барни Малдун, я прекрасно понимал его. Сам с превеликим удовольствием скинул бы это дело на смежный отдел, будь у меня такой шанс, и поспешил бы домой к прелестной невесте вроде Ребекки Гудман. Я ухмыльнулся, сверху вниз глядя на Сола, — сейчас при его росте он просто не попал бы в полицию, но в пору его молодости правила были другими, — и тихо добавил:
— Хотя, возможно, и для тебя тут работенка найдется. Сол вытащил трубку и, набивая ее, спокойно произнес:
— Вот как?
— Сейчас, — продолжил я, — мы как раз запрашиваем списки пропавших без вести, и, если мои опасения подтвердятся, дело в кон це концов окажется на твоем столе.
Он чиркнул спичкой и начал раскуривать трубку.
— Пропавший в такое время суток... возможно, найдется средиживых... поутру, — изрек он между затяжками.
Спичка погасла, и тени вернулись туда, где им никто не мешает.
— Или же, как в нашем случае, не найдется, — сказал Малдун. — Его нет уже три дня.
— Ох уж этот мне большой ирландец с деликатностью слона, — устало ответил Сол. — Не морочь голову. Что там у тебя?
— В офисе, который взорвали, — объяснил Малдун, явно радуясь возможности разделить с кем-нибудь неприятности, — находилась редакция журнала «Конфронтэйшн». Это вроде как леваки, так что, по-видимому, взрыв устроили правые, а не левые. Интересно, что мы не застали дома редактора журнала, Джозефа Малика, а когда мы позвонили одному из его заместителей, как ты думаешь, что он сказал? Малик исчез три дня назад. Это подтверждает и его домовладелец. Он сам его искал, потому что Малик, несмотря на запрет, завел в квартире собак, и соседи жалуются. Так вот, если человек пропадает, а затем его офис взрывают, мне кажется, тут есть некоторый интерес для убойного отдела, как ты думаешь?
Сол фыркнул.
— Может быть, есть, а может, и нет, — отозвался он. — Я еду домой. Утром посмотрю сводку по пропавшим без вести.
Неожиданно подал голос полицейский.
— Знаете, что меня тут беспокоит больше всего? Египетские ротоноски.
— Как вы сказали? — переспросил Сол.
— Зоомагазин, — пояснил полицейский, махнув рукой в дальний конец холла. — Я осмотрел место происшествия, так вот: у них была одна из лучших коллекций аквариумных рыб во всем Нью-Йорке. Даже египетские ротоноски... — взглянув на лица обоих детективов, он, запинаясь, добавил: — Если вы не коллекционируете рыб, вам этого не понять. Но, поверьте, египетскую ротоноску в наше время не так легко достать... и все они до единой сдохли.
— Ротоноски"? — переспросил Малдун.
— Да, видите ли, они носят мальков во рту в течение нескольких дней после рождения и никогда, никогда их не проглатывают. В этом прелесть аквариумистики: начинаешь ценить чудеса природы.
Малдун и Сол переглянулись. Помолчали.
— Как приятно, — сказал наконец Малдун, — что в наше время вполиции так много образованных людей.
Дверь лифта открылась, и оттуда, с металлической коробкой в руках, вышел Дэн Прайсфиксер, молодой рыжеволосый детектив из отдела Малдуна.
— По-моему, это важно, Барни, — сразу начал он, кивнув на ходу Солу. — Чертовски важно. Я нашел это среди обломков. Взрывом коробку приоткрыло, и я заглянул внутрь.
— Ну и? — поторопил его Малдун.
— Самая странная пачка служебных записок, которую я видел в своей жизни. Удивительнее были бы разве что женские сиськи у епископа.
(Это надолго, — внезапно понял Сол. У него начало сосать под ложечкой. — Надолго и всерьез).
— Хочешь взглянуть? — зловеще поинтересовался Малдун.
— Вам лучше где-нибудь присесть, — сказал Прайсфиксер. — Чтобы их просмотреть, понадобится время.
— Идем в кафетерий, — предложил Сол.
— Вы даже не представляете, — повторил полицейский, — сколько стоит египетская ротоноска.
— Всякую тварь жалко, и рыбу, и человека, — философски отозвался Малдун: иногда он пытался подражать гудмановскои манере речи. После этого они с Солом отправились в кафетерий, оставив полицейского наедине с его горем.
Его зовут Джеймс Патрик Хеннесси, он служит в полиции три года. Мы больше не встретимся с ним в нашем повествовании. У него пятилетний умственно отсталый ребенок, которого он любит и которому ничем не может помочь; каждый день на улице вы видите тысячи таких же, как Хеннесси, и даже не догадываетесь, как достойно они несут свой крест... Джордж Дорн, который однажды хотел его застрелить, все еще кричит... Однако Барни и Сол уже в кафетерии. Давайте осмотримся тут. Контраст между готическим вестибюлем и этим помещением (повсюду блестящий разноцветный пластик), можно сказать, разителен. Не обращайте внимания на запах: просто здесь мы ближе к зоомагазину.
Сол снял шляпу и, пока Малдун бегло просмотрел две первые записки, задумчиво поглаживал свои седины. Когда пришла его очередь, он надел очки и стал читать в своей всегдашней манере — медленно, вдумчиво, методично. Вот что там было:
ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №1
23 июля
Дж. М.,
Первое упоминание я нашла в «Насилии» Жака Элюля (Seabury Press, Нью-Йорк, 1969). На страницах 18 и 19 он пишет, что орден иллюминатов был основан Иоахимом Флорским в XI веке и первоначально руководствовался примитивной христианской доктриной о нищете и равенстве. Позднее, уже в XV веке при Фра Дольчино, орден встал на путь насилия, грабил богатых и возвещал о наступлении царства Духа. «В 1507 году, — заключает Элюль, — орден был уничтожен „силами порядка“ — то есть армией под командованием епископа Верчелли». Элюль ни словом не упоминает о том, существовало ли движение иллюминатов как в предшествующие столетия, так и в более близкие нам времена.
Сегодня чуть позже сообщу еще кое-что.
Пат
P.S. В подшивке (Нэшнл ривью) я кое-что нашла об Иоахиме Флорском. Уильям Бакли и его дружки считают Иоахима ответственным за современный либерализм, социализм и коммунизм. На вычурном богословском языке они обвиняют его в том, что он впал в ересь «имманентизации христианского Эсхатона». Покопаться в литературе по томизму? По-моему, речь идет о приближении конца света, что-то вроде того.
