как я, может быть убита лишь за проникновение на указанный бал, был совершенно неактуален. Я пойду.
— Девушка.
Сначала я не была уверена, что она имела в виду меня, и продолжила идти.
— Девушка. Я возьму серебро.
Женщина беззубо улыбнулась, когда я вернулась к ее столу. Все было лучше, чем ничего, каждая омега в Бесплодных землях знала это.
Мои руки дрожали, когда я отдавала ей монеты. В течение следующей недели я смогу есть, только когда буду работать в замке. Если кто-нибудь из сборщиков попадет в хижину, которую я делю с пятью другими омегами, он возьмет плату, как посчитает нужным.
Но шанс войти в техногенную жизнь Луксории стоил того.
Женщина с любовью завернула блестящую ткань в мешковину.
— Вы сами вышивали это? — спросила я. — Моя леди захочет знать.
Я молилась, чтобы она не спросила, кто моя леди. Да, я работала служанкой, но, если бы я использовала свой доступ к королевской семье для своей выгоды, я могла потерять свою работу. Без работы мне осталось бы продавать то, что у меня было на открытом рынке Бедленда. Я умру прежде, чем вступлю в ряды проституток, которые отдали свои тела альфам, надеясь получить несколько медных монет взамен. Чаще всего королевские мужчины удовлетворяли свои потребности и ничего не давали взамен.
Старуха кивнула, на ее лице ярко сияла гордость.
— Да. Рукой. Когда у меня еще был магазин.
— Она оценит вашу работу, — сказала я.
Когда старуха протянула мне пакет, она потянула его обратно. На мгновение я подумала, что она хотела украсть у меня. Что она намеревалась сохранить мои монеты и мою покупку.
— Не позволяй никому увидеть себя в этом, пока не доберешься до замка, — сказала она. — Они подумают, что ты претендуешь на то, чем не являешься, и будешь наказана.
— Я буду держать это в секрете, как будто моя жизнь зависит от этого.
Потому что так и было.
* * *
— Какого черта ты делаешь?
Моя сестра Тавия стояла в дверях нашей хижины, ее отражение заполняло пустое место в пыльном зеркале. Она получит глоток пустынной пыли, если не закроет рот.
— Если тебя поймают в платье леди, ты будешь наказана.
— Это платье не для леди.
Я, возможно, была немного расплывчата с деталями, когда сказала, что принесла платье домой для работы. Я позволила своей сестре и трем другим женщинам, которые жили в этой тесной лачуге, подумать, что я взялась за работу по пошиву на дому, чтобы заработать дополнительные деньги. Не все из них работали в замке, но все должны были быть достаточно умными, чтобы знать, что моим работодателям все равно, если я зарабатываю дополнительные деньги.
— Оно мое.
— Зилина, — выдохнула она. — Что, черт возьми, ты делаешь?
— Сегодня вечером в замке устраивают вечеринку, чтобы отпраздновать последнюю военную победу.
Я не придумывала платье для этой конкретной вечеринки, но в замке, казалось, всегда были вечеринки. Комнаты, полные альф, бет и королевских особ, все пьяные и беззаботные. Как омега, я прислуживала на многих из них.
Тавия покачала головой.
— Тебя убьют.
Убьют. Как будто я живу.
— Имеешь в виду это?
Я подняла руки. Мое платье — обнимающее мои изгибы богатыми пурпурным и золотым оттенками — было самой очаровательной частью Бесплодных земель. Дневной свет проникал сквозь кривые настенные рейки нашего дома, и все было покрыто слоем красновато-коричневой пустынной пыли. Это сделало жизнь на Бесплодных землях одномерной, грустной и безнадежной.
— Это не жизнь. Это существование. Но если я справлюсь с этим…
— У тебя не получится.
Недавно Тавию уволили с работы в замке, без объяснения причин и без второго шанса. Теперь она выкручивалась как могла, чтобы найти что-то, что-нибудь, чтобы не попасть в кольцо торговли людьми, в котором было вынуждено выживать так много омег-женщин.
После Разделения, омеги были лишены всех прав перевертышей. Законы, которые защищали жителей Луксории, больше не распространялись на нас. Ходили слухи, что, если король Аделай когда-либо превратится в свой истинный волчий облик, он может отменить свои суровые правила на Бесплодных землях. Но если омеги что-то и знали так это то, что мечты редко сбывались.
Работа в замке предоставляла нам некоторую защиту, за исключением тех случаев, когда мы сталкивались с теми, кто считал, что наша работа дает нам привилегии. Среди омег была иерархия. И Тавия отчаянно старалась не провалиться сквозь пол прямо на дно.
— Я похожа на омегу в этом платье? — бросила я вызов.
Дикая буря эмоций кружилась в ее глазах. Я знала, что это было. Отчаяние. Именно поэтому мне пришлось воспользоваться этим шансом.
Она покачала головой, как никогда безнадежно.
— Они узнают. Они увидят пыль на твоей коже и услышат урчание в твоем животе. Ты слишком худая, чтобы быть кем угодно, кроме омеги. Твои щеки слишком розовые от солнца. Никакое платье не может это скрыть.
— После нескольких бокалов медовухи все, о чем они будут заботиться, — это место, куда можно засунуть свой член.
Лицо Тавии побледнело. Она тоже скрывала от меня секреты.
— Ты знаешь законы. Если кто-нибудь в королевском городе попытается спариться с омегой, его убьют.
Мне не нужно спариваться. Мне нужен мужчина, который не заметит во мне омегу.
— Я должна попытаться.
Я не хотела плакать. Я накрасила глаза тем немногим, что смогла стащить из замка, и не хотела портить это. Сегодня я не омега. Если мой план сработает, я смогу вытащить Тавию и всех наших подруг. Они могут отнять у меня все, но я спрятала свои мечты в месте, куда даже король не сможет добраться.
— Если ничего не изменится, мы умрем с голоду, а если нам повезет… Я боюсь за тебя, Тавия. Я сделаю все возможное, чтобы тебе не приходилось продавать себя ночь за ночью.
— Это именно то, что ты делаешь.
Она прикрыла рот ладонью. Эмоции повысили громкость ее голоса. Она знала, что
