строгому соблюдению технологии поля, к культуре в работе с землей.
— Терентий Семенович, но есть общая основа, если можно так сказать,— общий исходный материал. С одной стороны — природа, земля, с другой — ваша идея, как с этой землей обращаться.
— Я бы так не сказал: «с одной стороны», «с другой стороны» — не надо противопоставлять в данном случае одно другому. Это единое целое, это как бы одна огромная лаборатория. В самом деле, природа никогда не пахала и не пашет,— она только сеяла и сеет. Давайте из этого исходить.
Известно, что если старопахотное поле оставить под многолетнюю залежь, не трогать его, то плодородие его заметно возрастет. Тогда как целинные земли, находясь в постоянном обороте, растрачивают свою силу, истощаются. На основе этого экономистами прошлого времени, не знакомыми с диалектикой, и был сделан неверный вывод, будто земля утрачивает данное ей плодородие и потеря эта невосполнима. Так был сформулирован «закон убывающего плодородия почвы». К слову сказать, он сильно довлеет и сегодня над умами ученых. Ему надо противопоставить другой закон без кавычек — закон нарастающего плодородия. Понятно, что разрушаться может лишь то, что создается.
Я уже говорил, что главнейшим элементом плодородия является органическая масса почвы, которая возникла, накапливалась и продолжает накапливаться в ходе эволюционного развития жизни на земле. Условие накопления здесь одно: живые организмы, главным образом растительного происхождения, должны оставлять после себя органической массы в почве больше, чем за свою жизнь они успевают взять из нее в качестве пищи из продуктов ее разложения — основного материала почвообразования. Понятно, что если бы растения такой способностью не обладали, почвы как таковой могло и не быть, и почвенное плодородие без органического вещества не сложилось бы в том виде, в каком мы его имеем.
Вот это свойство живых организмов и следует, как мне думается, возвести в присущий ему ранг закона природы. В естественных условиях запасы плодородия накапливаются на поверхности в форме дернины, которая состоит из переплетенных между собой корней, стеблей разного возраста и разной степени отмирания и разложения. Если этот слой не разрушать, он постепенно нарастает и превращается в почвенный перегной, где идет постоянный процесс разрушения — созидания органической массы, то есть сложнейшие химико-физические изменения, в которых решающую роль играют почвенные микроорганизмы, в особенности аэробные.
Исходя из естественных факторов природы, следует сделать вывод: при преобладании процесса созидания над процессом разрушения происходит постепенное накопление органики — главного элемента почвенного плодородия. Человек, хозяйствуя на земле, своими действиями вносит всевозможные отклонения, которые либо стимулируют, улучшают течение соответствующих процессов, либо влияют на них худшим образом.
Многолетний опыт и практика на полях Зауралья, а теперь уже во многих других регионах страны, в первую очередь на целине, на Полтавщине, дают право утверждать, что в силах человека так хозяйствовать на земле, чтобы плодородие почв не уменьшалось, не истощалось, а накапливалось для будущих урожаев.
Будучи полными хозяевами положения на полях, мы несем гражданскую ответственность за состояние их плодородия перед современниками и нашими потомками. Хозяйствуя на земле разумно, не нарушая законов почвообразования, а считаясь с ними, следуя им и помогая культурой земледелия, мы достигаем того созидательного процесса, к которому стремимся, ради которого живем и работаем. Для этого надо жить не с вчерашним багажом знаний и умений, действовать не ради какой-то сиюминутной выгоды, а ясно представлять себе день завтрашний.
— Идея безотвального, бесплужного земледелия, родившись сорок лет назад на мальцевской земле, сегодня широко распространилась по всей стране и за пределами ее. Важнейшие элементы вашей агротехники — оптимальные, а точнее, поздние сроки сева, набор разных по срокам вегетации сортов культур, набор почвообрабатывающих орудий, наличие достаточного количества паров в севооборотах сегодня мы рассматриваем и как природоохранные. Возьмем пары, хотя бы за которые вам пришлось повоевать многие годы.
— Я, можно сказать, родился на парах, вырос на парах и состарился на парах. Всю жизнь их отстаиваю и защищаю, потому что глубоко убежден: без паров у нас в Сибири получать устойчивые урожаи невозможно. Да и только ли в Сибири? Возьмите Поволжье, постоянно страдающее от жестоких засух, да и другие зоны рискованного земледелия.
Испокон веков зауральские крестьяне оставляли под чистые пары до одной трети невеликого своего надела и сеяли по ним яровую пшеницу. А сейчас, случается, некоторые руководители даже сельхозорганов рассуждают так, будто под паром земля гуляет попусту, а сколько бы можно, дескать, было за счет дополнительной площади получить хлеба дополнительно. Глубокое заблуждение. Не будем забывать мудрый совет древнегреческого философа Сократа: «...Гораздо лучше... получать каждый год хлеба достаточное количество, чем то очень много, то слишком мало».
Пары — это, прежде всего, сохраненная влага, а значит, и гарантированный урожай в засушливые годы. И хотя открытых противников паров сейчас нет, качественное состояние паров повсеместно требует к себе особого внимания. Говорил об этом М. С. Горбачев, будучи прошлой осенью в Целиноградской области, и слушать его мне было отрадно: Генеральный секретарь Центрального Комитета партии нацелил нас, работников сельского хозяйства, на форсированное наращивание почвенного плодородия.
Еще бы мне хотелось подчеркнуть, что достаточное количество хороших паров поможет нам избавиться от применения ядохимикатов. А пока получается так, что агрономы слишком надеются на гербициды и как следует об агротехнике не заботятся, потому и зарастают культурные посевы сорняками. А о том не думают, что вместе с сорняками ядохимикаты уничтожают необходимые почвенные бактерии, страдает микрофлора. Да что говорить!..
Не в первый раз у нас с Терентием Семеновичем этот разговор. Он терзается мыслями о том, как спасти от загрязнения окружающую нас среду, сохранить от пересыхания реки и озера, оградить от гибели и вымирания диких животных и перелетных птиц. Едем с Терентием Семеновичем по зимней лесной дороге. Вдруг выскочила на снежную опушку стайка пугливых косуль, замерла.
— Милые вы мои,— радуется Терентий Семенович,— да не бойтесь вы нас, людей. До чего же люба нам природа живая. Недавно вот так-то ехал, глухаря увидел, прямо слезы из глаз — красота-то какая!
И снова заговорил.
— Мы вот ахаем да охаем, услышав по радио или прочитав в газете, что меньше становится в Африке слонов, исчезают экзотические животные и редкие растения. А посмотреть, что делается в наших лесах, полях и реках? Жаворонка за все лето в небе не увидишь и не услышишь — тоскливо в поле стало. Если так будем продолжать относиться к природе, то недалеко время, что в Красную книгу занести придется зайца.
Проблем в связи с охраной
