очевидно, у него на уме что-то более важное, чем девушка, с которой он остановился пофлиртовать на улице. Сев в машину, Илья закрывает дверь, и через мгновение шины визжат по асфальту, когда он исчезает, не сказав ни единого прощального слова.
Немного в шоке, я стою на улице несколько мгновений, забыв о холоде, пытаясь осмыслить совершенно случайный и необычный обмен репликами. Я не знаю, как относиться к тому, что Илья заговорил со мной. По любым меркам он великолепный парень, и хотя я предполагаю, что он должен быть значительно старше меня, он проявил ко мне явный интерес. Я не знаю, как относиться к тому, что я поймала взгляд мужчины постарше. Черт, мне даже не хочется попадаться на глаза кому-то из моего класса.
Я не верю в любовь и у меня нет времени на всякую другую ерунду, которая сопровождает физическое влечение, но сегодня я почувствовала что-то, чего никогда раньше не чувствовала. Один только звук его голоса заставил мой живот содрогнуться. Его взгляд заставил меня закружиться, и даже сейчас, когда я снова заставляю себя идти, я чувствую слабость в коленях. Я не знаю, что обо всем этом думать. Я отказываюсь поддаваться бабочкам, грозящим взорваться в моей груди, поскольку напоминаю себе, что такие эмоции причинят мне только боль и неприятности. Я знаю, как это выглядит, когда ты влюбляешься в кого-то, а он уходит. И кто-то вроде Ильи, вероятно, нашел бы меня интересной минут на десять, прежде чем оставил бы мое сердце в руинах, если я когда-нибудь увидела бы его снова, чего я, скорее всего, не сделаю.
Лучше сосредоточить свое внимание на реальной проблеме — как заработать достаточно денег, чтобы покрыть обучение в Роузхилл, а затем получить стипендию, чтобы остаться там.
1
УИТНИ
ВОСЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
Несмотря на то, что я работала полный рабочий день на обоих работах последние три недели без выходных, я не могла спать ночью, не зная, что принесет сегодняшний день — день регистрации, когда мне нужно внести плату за обучение за предстоящий семестр в колледже Роузхилл, а у меня ее недостаточно. Мне не удалось получить стипендию, на которую я так рассчитывала в прошлом году, потому что сохранение работы и участие в танцевальной программе Роузхилл оказалось сложнее, чем я могла себе представить. Поэтому я не могла заниматься танцами так часто, как мне было нужно, чтобы получить стипендию, и я не могла бросить свою работу, не имея возможности позволить себе еще один семестр.
Мне не хватает всего около пяти тысяч на этот семестр, но сейчас это мне не поможет. И поскольку я так напряжена в течение первого семестра, я точно знаю, что не смогу заплатить за следующий семестр. Но столкнуться с тем, что моя мечта рушится вокруг меня, — это больше, чем я могу вынести. Я одеваюсь с тяжелыми конечностями, натягивая свои рваные, потертые джинсовые шорты и черную рубашку с укороченным топом с чувством обреченности.
Я вижу бледность на своих щеках, когда наношу средство на свои короткие волосы, подчеркивая их тонкий вид пикси. Я полна решимости продолжать, по крайней мере попытаться скрыть опустошение, которое грозит поглотить меня, когда я сяду с мамой этим утром, чтобы обсудить свой план. Завершая свой мятежный образ толстым кольцом подводки для глаз, заканчивающимся точкой кошачьего глаза, я затемняю ресницы тушью, чтобы затемнить их и без того густой черный цвет. Это тот же самый образ, который у меня был со школы, с тех пор, как нас бросил отец. Теперь я даже не могу вспомнить себя с длинными волосами и легким макияжем глаз, розовыми рубашками или изящными туфлями. Я оставляю это для случайных балетных костюмов. Вот кто я есть. Это моя защита, моя броня, и я хочу, чтобы люди знали, что со мной не стоит связываться.
Завязав вокруг талии красно-черную фланелевую рубашку, я иду по коридору к маме. Меня встречает запах кофе, и я с благодарностью вдыхаю его.
— Доброе утро, — радостно говорит мама из кухни, наклоняясь к холодильнику.
— Доброе утро. — Говорю я с меньшим энтузиазмом. Я иду к шкафу, чтобы достать две кофейные кружки, и прежде чем кофейник закипит, я достаю его с подогревателя, чтобы налить нам по дымящейся кружке.
Мама присоединяется ко мне со сливками, а я нахожу ложку, чтобы насыпать сахар в ее кружку, пока она наливает нам по капле сливок, чтобы придать цвет напитку. Это ритуал, который мы начали вместе, когда переехали в Чикаго. Поскольку утро было единственным временем, когда я видела маму в будние дни, она взяла за правило вставать посреди своего сна, чтобы посидеть и выпить со мной чашечку кофе.
Никто из нас не утруждает себя завтраком. Я не могу есть так рано, а мама не любит есть посреди ночи. Вместо этого мы плюхнулись на кухонные стулья, прикрыв кружки ладонями и впитывая их тепло.
— Тяжелая смена? — Спрашиваю я.
Моя бедная мама выглядит измученной, ее преждевременно седеющие светлые волосы взъерошены в свободной косе, под глазами припухшие круги. Темные волосы мне достались от отца — напоминание о нем, я часто поддаюсь искушению обесцветить их, чтобы не думать о нем каждый день. Я попробовала один раз, но блонд мне не идет.
— Чак уволил Тину примерно через час, поэтому большую часть ночи я работала одна на стойке, — признается она и с благодарностью отпивает кофе.
— Да уж. — Я знаю, какой тяжелой может быть смена по обслуживанию, когда у тебя не хватает людей.
Мама пожимает плечами.
— Но хорошая новость в том, что это означает, что Чаку нужно, чтобы я работала больше, чтобы подменять ее, по крайней мере, пока он не наймет кого-то на замену Тине, так что это немного выведет нас вперед.
Я грустно улыбаюсь маме. Она, как и я, жгла свечу с двух сторон, надеясь, что мы сможем наскрести достаточно на обучение в этом семестре, и укол вины сжимает мой живот, когда я думаю об этом — о том, сколько с трудом заработанных денег моей мама идет на мое образование, а не на сбережения на пенсию
