их грубо раздвинуть.
— Не так быстро, сначала ты должен…
— Заткнись, — я зажал ей рот ладонью и затем преподал несколько уроков послушания.
* * *
Апартаменты Его Императорского Величества Павла VII
— Впустите, — повелительным тоном произнёс молодой правитель, устало поднося ногу слуге, чтобы тот снял с него сапоги.
Дверь отворилась, и внутрь проскользнул пухловатый мужчина в парике с кудрями. Подмышкой у него висела неизменная папочка, а сам он имел довольный вид. Чёрные глаза-угольки тут же осмотрели комнату государя на предмет угроз, хотя их тут в принципе, и быть не могло, но профессиональная привычка брала своё.
— А это ты, Шувалов. Всё брось, дальше сам, — махнул Павел камердинеру, мужчина уважительно поклонился и был таков.
— Позвольте, помогу, Ваше…
— И ты туда же? Говорю же сам, — упрямо пропыхтел император и справился, наконец, с обувью. Та глухо упала на мягкий ковёр, — Вижу лис, с хорошими новостями, — усмехнулся он и почесал щёку пальцем.
С верхней губы, к ужасу его вдовствующей императрицы матери, свисали пышные подкрученные усы. Его Величество таким образом отдавал дань уважения лейб-гусарскому полку, за которым в детстве часто любил наблюдать. А как только подрос, участвовал во всех военных учениях.
— Это уж вы сами решите, какие они: хорошие или плохие, — хитро сощурился шеф охранного отделения.
— Давай, — протянул руку император и в неё тут же вложили отчёт.
Глаза самодержца пробежались по строчкам, зашуршали листы — Павел быстро читал по диагонали, подмечая только важное. С каждой страницей его лицо становилось всё задумчивей.
— Интересный субъект, — дочитывая последний разворот, выдал он.
— Вы не представляете, как мне хочется сказать: «Я вам говорил», — поглаживая штанину своих тёмно-синих брюк, ответил граф.
— А ты не сдерживайся Иваныч, давай, — всё ещё читая, предложил император.
— А я вам говорил! — улыбаясь, покачал головой Шувалов.
— Полегчало?
— Очень, Ваше Величество.
— А там, что у тебя? — кивнул молодой правитель на папку.
— Жалованная грамота, ходатайство на возвращение места силы и прошение на закрытие семейного долга.
— Давай сюда, — вздохнув, сказал император и макнул перо в чернильницу, что стояла на прикроватной тумбе. Документы были подписаны не глядя. — Рад, что у Барятинских всё так удачно сложилось. Мне нужно сильное дворянство.
Бумаги перекочевали обратно в папочку Шувалова.
— А что прикажете делать-с…
— Младшего не трогаем, скажи своему человеку, пусть Сычи действуют автономно.
— А не слишком много свободы?
— В самый раз. Думающие офицеры — это то, без чего не обойтись нашему государству.
— Ваше Величество, — робко начал Шувалов, — тут дело в том, что оне-с не хотят служить…
— Значит, захотят, — холодно отрезал Павел. — Ты хоть представляешь, какую силу он может собрать из одних только мортикантов? Это же мясной щит! Пехота, которую не жалко потерять.
— Их ещё надо кормить.
— Придумаем что-нибудь. Пётр Иванович, у нас потенциальный Девятый, о котором никто не знает. Я хочу, чтобы так оставалось минимум до января. Пусть дышит, пока дают. Сколько в их семье сыновей?
— Пятеро: четыре на рубежах, один учится.
— Отлично, — довольно произнёс монарх, — трёх месяцев им хватит. И скажи Серапиону, чтобы не мешал парнишке, понял?
— Церковники развоняются, если всё вылезет наружу.
— А ты не дай им повода, — Павел снял с себя верхнюю одежду и сидел сейчас в одних шароварах. — Скандинавы давят, Иваныч, а тут ещё китайский посол давеча намёки кидал, мол, они готовы закрыть свои именные Бреши. Ещё чуть-чуть и мы проиграем на востоке, нужно рисковать.
— Хорошо, всё сделаем гладко.
— А что у нас по Распутину? — поинтересовался молодой правитель, откинувшись на подушки.
— По вашей просьбе согласился отложить свою церемонию Сопричастности до следующего года.
— Его потеря больно по нам ударит.
— Вы в него не верите?
— Он силён, вполне может получиться, что мы заимеем сразу двух Девятых, но ты пойми, Пётр, я не доверяю бывшим фаворитам отца. Что с того, если Распутин преуспеет? Как его потом контролировать? Я совсем не знаю, чего хочет этот человек. Нужно ждать Барятинского, запрети Григорию Ефимовичу Сопричастие до тех пор, пока Артём не возьмёт восьмой шаг.
— С учётом уже обещанного это будет крайне сложно сделать…
— Подождёт. Ты знаешь, как вставлять палки в колёса.
— Он будет злиться, Ваше Величество.
— Задабривай, предлагай титулы, земли, деньги, артефакты… Нельзя допустить его восхождения раньше времени.
И оба понимали, почему: Распутин убьёт Барятинского и всю его семью как конкурентов. Два Повелителя Смерти как два льва в прайде — непременно поссорятся. Задача же Павла, как грамотного монарха, привязать обоих к себе, а затем столкнуть лбами, чтобы они искали расположения у государя.
«Вот только как это организовать?» — рассуждал молодой монарх.
— По Барятинскому любые слабости, что узнаете — сразу мне на стол. Тёмные делишки тоже, сколько у него любовниц?
— По последним данным — три. Две из купеческих семей и одна из графского рода в Польше. Госпожа Жмудская. Она теперь наш перевербованный агент, — пояснил Шувалов на вопросительный взгляд императора.
— Ты знаешь, а он мне всё больше нравится, — хохотнул Павел и зажмурился от удовольствия, утонув в мягкой подушке. — Такую стерву приручил, не дай бог кому…
— Так может, Артём Борисовичу пожаловать-с титул за рвение?
— Ни в коем случае, — не открывая глаз, нахмурился император и, зевнув, добавил, уже засыпая. — Мои волки должны оставаться голодными…
Шувалов ещё хотел что-то сказать, но, услышав храп помазанника Божьего, тихо вышел на цыпочках наружу и уважительно закрыл за собой дверь.
