произошел перелом. Свержение Валентиниана III и захват Рима вандалами ознаменовали начало нового периода, периода крушения этой империи14. Фактическими распорядителями западного трона становятся варвары. Территория государства съеживается как шагреневая кожа. Восточные императоры пытаются вмешаться в этот процесс, но они оказываются бессильными перед лицом варварских военных командиров. И все завершилось в 476 г., когда после свержения Ромула Августула восточный император Зенон был вынужден признать правителем Италии варвара Одоакра.
Таким образом, и в этом третьем большом кризисе выделяются две подобные эпохи: собственно кризис и пришедшее ему на смену крушение старого государства. А тот факт, что Восточная империя сумела выйти из этого кризиса, показывает, что само по себе крушение прежнего государства все-таки не было фатальным, что при сравнительно удачно сложившейся ситуации и умелых действиях правительства в такой ситуации гибели государства можно было избежать. Это, однако, не отменяет того факта, что и в данном случае вслед за собственно кризисом пришло (правда, не на всей территории) крушение существующего государства.
Если первый и третий большие кризисы в римской истории имели ту общую черту, что в них выделяются две эпохи — кризис и крушение, — то едва ли иначе обстояло дело и со вторым кризисом. По-видимому, это можно считать типологической чертой больших римских кризисов15. Такая констатация позволяет решить хронологическую проблему второго кризиса. В нем выделяются две эпохи — собственно кризис, начавшийся убийством Коммода и новой
гражданской войной, и крушение Ранней империи. Поскольку, как и в период гибели республики, главным орудием разрушения стала армия, этот период гибели можно вслед за М. И. Ростовцевым назвать «военной анархией»16. Рубежом между двумя эпохами стало убийство Александра Севера и приход к власти Максимина. Максимин стал первым императором, выдвинутым самой армией. Он не использовал армию как средство захвата трона, как это, например, сделал Септимий Север, а сам стал ставленником армии на троне. Это было качественно новое явление, до того времени не имевшее места в римской истории. Таким образом, принимая эту точку зрения, временем кризиса можно считать 193-235 гг., а «военную анархию» датировать, как это уже давно принято, 235-284 гг.
Ранняя Римская империя являлась хорошо сбалансированной системой, в которой различные элементы гармонично соответствовали друг другу. Во второй половине П в. в этой системе все яснее стали ощущаться признаки наступающего кризиса. Войн становилось все больше, а победы давались все труднее. Но это было не единственным признаком. Пустела казна, что вызывалось теперь не безумным мотовством императора, как это было в I в., а усиливающимися экономическими затруднениями. Стала портиться монета; в золотой становилось все больше серебра, в серебряной — меди. А это вело к инфляции и безудержному росту цен. Уже не все города могли самостоятельно справляться с растущими трудностями, и император стал все чаще назначать специальных кураторов из числа сенаторов. Они помогали городам, но зато вмешивались в городские дела. Поддержка узурпатора Авидия Кассия некоторыми городами свидетельствовала о недовольстве, по крайней мере, восточных городов императорской властью. Следовательно, кризис начал угрожать городам, т. е. основным ячейкам античного общества. При Коммоде эти кризисные явления усилились и стали дополняться кризисом «верхов».
Марк Аврелий поддерживал превосходные отношения с сенатом. Иначе сложились отношения с этим органом у его сына Коммода. Правда, императора, как правило, поддерживали выходцы из провинций, но в целом хорошие отношения, обычные при Антонинах, были нарушены. Некоторые сенаторы принимали участие в заговорах против императора, следствием чего явились репрессии, от которых сенат уже давно отвык. Ко времени Коммода и его преемников сенат в значительной степени был представлен муниципальной знатью Италии и провинций. И конфликт между императором и сенатом
оказывался конфликтом между государством и правящим слоем этого же государства. А это означает, что начинает меняться сама суть Римского государства.
Опорой императорской власти были все более увеличивающийся в размерах бюрократический аппарат и армия. Значение армии еще больше увеличилось с усилением опасности на границах. По мере увеличения нестабильности внутри государства росла роль армии и во внутренних делах Римской империи. Но сама армия в это время изменилась. В ней увеличивалась доля провинциалов, причем набирались в легионы в основном обитатели менее романизованных регионов, таких, как северная часть Балканского полуострова и дунайский регион, что вело к варваризации войска. Со времен Августа армия была профессиональной, а профессиональные воины мало связаны с обществом, у них формируются собственные традиции, ценности, представления. Пути гражданского общества и армии все более расходились.
Бюрократический государственный аппарат и армия имеют некоторые общие черты. Во-первых, дисциплина, без которой пи армия, ни чиновничество не могут выполнять свои обязанности. Во-вторых, пирамидальное построение: на каждом следующем этаже пирамиды находится все меньше людей, так что на вершине остается один человек — глава государства, главнокомандующий. Римский император был и тем, и другим. Использование своих полномочий в таком качестве при все большем удалении от общественных институтов вело не просто к личной власти (она была установлена еще Августом), а к безраздельности этой власти. В результате принципат себя все более изживал. Монархические элементы принципата становились столь сильными, что сенат, главный оплот республиканизма, все более оказывался лишь символом государства без реальных полномочий. Сенат всеми силами пытался сохранить прежнее положение, но силы были неравны17.
В результате одного из заговоров в ночь с 31 декабря 192 г. на 1 января 193 г. Коммод был убит. Его убийство пустил в ход механизм кризиса.
После убийства Коммода императором был провозглашен Пертинакс. Сенат тотчас одобрил это решение. Пертинакс был сыном вольноотпущенника и сделал блестящую карьеру благодаря своим
способностям. Став императором, он в первую очередь решил заняться финансовой системой, основательно расстроенной при Коммоде. Другой задачей было восстановление дисциплины воинов, особенно преторианцев, также весьма расшатавшейся. И то, и другое преторианцам не понравилось, и Пертинакс вскоре был ими убит. Преторианцы возвели на трон Дидия Юлиана, который пообещал им больший денежный подарок, чем его соперник, префект Города Сульпиций. Сенат, разумеется, тотчас принял соответствующее постановление, хотя большинство жителей Рима таким выбором было недовольно. В ответ на эти события свои претензии на трон предъявили наместники Паннонии Люций Септимий Север, Британии — Децим Клодий Альбин и Сирии — Гай Песцений Нигер. Ближе всех к Риму находился Север, и он воспользовался этим. Север договорился с Альбином, пообещав сделать его соправителем с титулом цезаря, привлек на свою сторону дунайские и рейнские легионы и затем выступил в Италию. Когда Дидий Юлиан осознал опасность, было уже поздно. Армия Севера перешла Альпы. Сенат по поручению императора объявил Севера «врагом отечества», но реально ничего сделать с ним не
