Од ответила на прекрасном итальянском:
— Ради бога, помолчи. Ты испортишь мне желание.
Она вытащила из сумочки две золотые монеты и добавила:
— Все будет так, как я хочу. Ни больше и ни меньше.
Мгновенно протрезвев, молодой человек положил деньги
в карман и кивнул в знак согласия.
Когда Од поднялась с кровати в комнатенке лупанария, замаскированного под таверну, она тут же едва не упала на нее снова от изнеможения. Она чувствовала запах мужчины на своей коже, в данное мгновение еще приятный. Но через несколько минут он станет невыносимым. Она могла бы избавиться от него, приняв ванну с цветами мальвы и лаванды. Спящий юноша потянулся всем телом, и Од впервые внимательно рассмотрела его. Он действительно был красивым — с темными волосами, матовой кожей. Колючие волосы покрывали его тело от шеи до лобка. Он был сильным, неспособным на нежность, как она и рассчитывала. Од охотно допускала, что ее откровенная тяга к грубым мужикам была вызвана упоительным желанием подчинить их себе, заставить слушаться. По сути, полученное удовольствие стоило этого. Хорошенькое дельце! Кто заинтересуется этими безмозглыми увальнями, которые каждый день мрут как мухи?
Грубый голос заставил ее вздрогнуть:
— Это... Дамы — это намного лучше, чем нищенки и шлюхи... Впрочем, ты могла бы поучить их. Шлюх, я хочу сказать.
Запах стал невыносимым, Она оделась и знаком велела ему зашнуровать ее платье. Он встал, попытался лизнуть ее шею, уперся напряженным членом ей в спину. Она обернулась и смерила его испепеляющим взглядом. Он проворчал:
— Ладно... — Недовольство сменилось ребяческим смехом. — Если бы я знал... Когда я увидел, как ты входила в папский дворец... Да, это невероятно, не так ли? Я был там и видел тебя. Не так уж часто им наносят визиты дамы. Говорят, порой это проститутки, одетые как знатные женщины, но чаще всего это шпионки. Ты шпионка? Ты могла бы быть ею, для этого у тебя есть все, что нужно.
— Жаль, — прошептала Од, на этот раз по-французски, прежде чем одарить его лукавой улыбкой
— А, я знал, что ты хочешь еще. Не каждый день встречается такой жеребец, как я!
Он грубо притянул Од к себе, буквально приклеившись к ней, и толкнул ее на циновку.
Его глаза расширились. Он открыл рот, пытаясь крикнуть, возможно, запротестовать. Красная струя обагрила его зубы, а потом полилась по подбородку. Од резко вонзила кинжал еще глубже. Он упал животом на пол. Она наклонилась, чтобы вытащить кинжал из его спины, и отступила назад. Брызги крови запятнали ее платье. Од вздохнула с облегчением. Судьба была на ее стороне: никто не заметит алого пятна на карминовом платье. Она постояла еще несколько минут, скривившись от отвращения, ожидая, когда прекратятся конвульсии, вызванные агонией. Боже, как же она ненавидела смотреть на умирающих, даже когда сама являлась причиной смерти!
Алансон, Перш, декабрь 1304 годаНаступила ночь, когда Аньян, секретарь покойного Никола Флорена, вышел из дома инквизиции. С момента смерти сеньора инквизитора, погибшего от удара кинжалом, который нанес ему случайно встреченный пьяница, прошло две недели. Тщедушный и бледный молодой человек мог бы поклясться, что это были самые прекрасные недели в его жизни. Он также был готов дать голову на отсечение, что видел, как в мгновение ока произошло чудо. По мнению Аньяна, возмездие было неминуемым и оказалось настолько справедливым, что в его божественной сущности не оставалось сомнений. Разумеется, Аньян не был настолько суеверен или глуп, чтобы поверить, будто сам ангел пронзил своим клинком этого красивого негодяя. Напротив, Аньян все больше убеждался в том, что Франческо де Леоне, этот рыцарь по справедливости и по заслугам[3], приехал, чтобы с оружием в руках защитить агнцев Божьих. Ведь для защиты агнцев от хищников должны существовать другие хищники. Как иначе объяснить, что госпитальер вмешался, когда сеньор инквизитор начал пытать женщину, так очаровавшую молодого клирика?
Пребывая в эйфории, которую было трудно сдержать, Аньян, сам того не замечая, ускорил шаг. Люди старались на него не смотреть, настолько коробило его уродство. Маленькие, близко посаженные глаза, узкий длинный нос, выступающий подбородок, который его обезображивал и делал похожим на хитрого пройдоху, внушали недоверие, если не отвращение. Но это лучезарное существо, эта женщина прикоснулась к нему! Она смотрела на него, разглядывала, словно ей удалось заглянуть за эту обманчивую плоть, за маскарад внешнего вида. Душа прекрасной женщины, твердая как алмаз, ласкала душу Аньяна, которая навсегда сохранит в памяти ее облик. Какое счастье, какое невыразимое счастье, что ему выпала возможность приблизиться к совершенству!
Вдруг у него мелькнула забавная мысль, и он удивился, почему раньше это не приходило ему в голову: у них были почти одинаковые имена. Аньес, Аньян. И пусть эта общность была ничтожной и незначительной, Аньян все же обрадовался.
Аньян дрожал от холода, но даже не подумал надеть капюшон. Мелкий холодный снежок засыпал мостовые и хрустел под его деревянными подошвами. Сырой туман цеплялся за стены, обволакивая нереальным молчанием дома и закрытые лавки. На губах молодого человека играла улыбка. Он больше не чувствовал обжигающего холода, несмотря на убогую рясу и слишком тонкий плащ. Он принимал участие в спасении мадам де Суарси. Жалкий дар в виде куска сала и яиц, которые он украл на кухне, чтобы тайком принести в застенок, придал ей немного сил, и она сумела выстоять на подлом процессе. Рыцарь Франческо де Леоне, которого он провел к ней и предупредил о неминуемом приходе этого прекрасного чудовища, инквизитора, спас женщину Света. Он почувствовал, как его лицо постепенно розовеет от смущения. Не становится ли он чересчур спесивым, претендуя на роль, пусть даже ничтожную, в спасении Аньес де Суарси? И все же ему сейчас было необходимо верить, что слабый муравей, каким он представлял себя, работал со всем своим упрямством, с полнейшей самоотдачей, несмотря на ужас, который внушал ему зверь — Флорен.
Погруженный в свои взбалмошные и вместе с тем меланхоличные мысли, Аньян не слышал и не видел, как за ним на некотором расстоянии кралась тень. Он свернул на улицу Поаль-Персе, добрался до площади Этап-о-Вэн и не спеша направился к церкви Святого Эньяна. Чтобы срезать путь, Аньян пошел по узкому проулку, разделявшему два ряда деревянных и саманных домов с крышами из дранки. Внезапно ему в голову пришла мысль, что ночь очень темная и никто не бросится ему на помощь, если на него нападут разбойники. Аньян пожал плечами. Да какой глупец или безумец нападет на бедного клирика, у которого нет иного имущества, кроме одежды, ничуть не более роскошной и теплой, чем одежда местных жителей?
Аньян мыслил вполне трезво. Он возвращался к встрече с Аньес де Суарси, перебирал воспоминания, искал мельчайшие подробности только для того, чтобы обнаружить признак, который мог бы помочь ему. Разрываясь между надеждой и страхом, что его ждет разочарование, Аньян искал знак, который указал бы ему, что его роль в спасении мадам де Суарси, пусть незначительная, была предопределена и, возможно, еще не закончилась.
