думала Маша, надеюсь, Долька хотя бы чаем напоит. С сухариками. В идеале – с бутербродом. Рассчитывать на суши или пиццу давно не приходилось.
Чем дальше от площади, тем темней становилось на улицах. Фонарей практически не было, машины тоже не ездили. Пару раз Маша пересекалась с другими людьми, но слышала их приближение заранее и обходила стороной.
Дорога до нужного дома на Вокзальной заняла ровно сорок восемь минут. Маша так замерзла, что еще немного и простуда обеспечена. Намокшие волосы противно липли к лицу. Единственный плюс – большие вывески на домах, искать улицу не пришлось.
Дверь в подъезд отсутствовала, а сам дом сто лет как не ремонтировали. Жидкий свет лампы осветил обшарпанные ступени и гнутые перила. Все стены оплёванные и облезлые. Двери тоже столетней давности, из потёртого дерматина. И все такое крошечное, почти игрушечное – так строили раньше, когда главное было расселить всех, пусть и в каморки. В лифт Маша зайти не рискнула, пол там, казалось, держится на соплях, и хотя ноги отваливались, поднялась на шестой этаж пешком.
Нужная дверь от прочих ничем не отличалась, такая же обтрепанная. Звонок не работал, Маша тихонько постучала, в ответ в квартире закричал ребёнок. Дверь сразу же открылась.
Долли пережитые испытания не изменили. Она хмурилась и кусала губы, но была как и прежде – куколка. Чистейшая кожа, огромные глаза, белые волосы крупными локонами, точеная фигурка, на которую даже роды не повлияли. Голубые глазища были полны бриллиантовых слёз.
– Маша!
Подруга повисла на шее. В другое время Машу это бы не смутило, но сейчас её качнуло от усталости.
– Ты чего с ног валишься?
– Ничего. Голодная просто. Устала.
– Я тогда сейчас что-нибудь придумаю, – после заминки ответила Долька.
– Спасибо.
Раньше гордость бы не позволила соглашаться, а сейчас верховодил пустой желудок.
– Пошли на кухню.
Из тёмной комнаты выглянула тощая женщина с младенцем на руках. Гошку Маша хотела бы обнять и потискать, но пусть лучше спит – наверняка он её совсем не помнит.
– Здравствуйте, – прошептала Маша Долькиной тетке, та кивнула и пошла укладывать мальчишку.
На крошечной кухне Долли выдвинула из-под стола древнюю табуретку. Маше пришлось подождать, пока подруга протиснется к плите, и только потом сесть.
Долька сноровисто захлопотала, наливая чай. В руках воздушной феи возникала то старая чашка, то батон, который она кромсала огромным ножом. Маша сглотнула слюну при виде банки варенья, которое подруга поставила перед ней на стол.
– На, пей.
Маша не заставила себя ждать, чуть не застонала от наслаждения, вонзая зубы в батон. Знать бы пару месяцев назад, что станешь боготворить вкус простого хлеба. Ан нет, прежде она уважала только французские круассаны да слабосоленую семгу.
– Пока тебя не было, кое-что произошло.
Даже жевать перехотелось – голос замогильный, веет вечной мерзлотой.
– Что?
– Приходит посыльный от Шуваля! Сегодня я должна прибыть в ночной клуб, где тусуются местные маги.
Маша с трудом дожевала.
– Извини, Долли, но я не понимаю.
– Он сказал, что устал ждать! Или я стану ласковой, или могу убираться из города вместе с ребёнком!
Теперь вместо слёз на лице подруги светилась ярость. Недолго, правда, всего пару секунд – и пушистые ресницы снова хлопают от влаги.
– Долли, мне очень жаль. Но что я могу сделать? – Шептала Маша.
– Ты пойдешь со мной.
– Куда? – Маша не сразу поняла. – В клуб? Но у меня денег ни копейки и утром рейс. Про одежду, – она демонстративно провела руками перед своими старыми джинсами и мешковатой толстовкой с чужого плеча. – Про одежду вообще молчу.
– У меня полно платьев, привезла с собой, а насчет денег – не волнуйся, Шуваль открыл на меня в баре счёт, я же теперь нуждающаяся. – Скривилась Долли. Даже кривляние у неё вышло милым. – Там можно даже поесть, если наглости хватит. Давай, допивай чай, я платье поищу – и выезжаем. Такси, – она глянула на часы. – Приедет через часик.
– Такси?
– Меня отвезут. А привезут обратно тоже, конечно, но только когда Шуваль разрешит. Судя по слухам, отпустит он меня нескоро. Если повезёт. А он меня долго ждёт, Машенька, так что дальше везти мне не может.
– Мне так жаль.
– Мне твоя жалость как мертвой припарки! Пойдешь со мной, сказала!
Злой голос Дольки ей не шёл, стирал милоту. Как будто ёжик зарычал тигром.
– Долли… но чем это поможет?
– Ты же не бросишь меня одну?
Маша опустила глаза, потому что ненавидела чувствовать себя беспомощной.
– Я не смогу тебе помочь. Если бы еще обычный маг, но Высший…
– Просто побудь рядом.
Ответ, конечно, мог быть только один. Бросить подругу в такой момент она не могла.
– Ладно, Долли, я поеду с тобой и поддержу, чем смогу.
– Хорошо.
Когда такси заверещало под окнами, обе были уже готовы. Долли надела простое черное платье, приталенное, расклешенное, с длинными рукавами, и как обычно этой простоты хватило, чтобы выглядеть богиней. И вьющиеся волосы позволили не заморачиваться с прической, она просто подняла их вверх и сколола заколкой. Маша по понятным причинам тоже не стала ничего городить, собрала пучок на затылке и обошлась без косметики. Платье ей досталось шоколадное, но тоже простое – разве что белоснежный бант-шнурок, обманки-воротничок и манжеты. Этакая пай-девочка, правда, лицо уставшее, изнеможённое. Маша сравнила Долли с собой – голубые глазищи против обычных серых, мягкие божественные губки против обычных человеческих, вздернутый носик против прямого, острые скулы против смазанных. В прежние времена сборы в клуб занимали часы, если не дни – нужно же правильно выбрать образ, который включает платье, туфли, макияж и даже подходящие духи, сейчас даже крутое платье выглядело как-то нелепо. Зачем оно?
Долли ушла в комнату, поцеловала сына, прошептала что-то тётке и вышла, скомандовав:
– За мной.
Выглядела Долька очень воинственно. Впрочем, стоило подъехать к клубу, как вся воинственность сдулась и прежняя Долли – капризная, но осторожная, почти спряталась Маше за спину.
Пришлось идти первой. И сразу на входе Маша столкнулась с магом. Если присутствие Долли было привычным, близость незнакомого мага холодила, как будто на кожу дуло из кондиционера.
Маг прошел мимо, не обратив на них внимания. Долли обижено шваркнула носом. Ребёнок, да и только. Жаль только мужчинам безразлично, кто перед ними. По закону совершеннолетняя, значит, для секса сгодится. Особенно когда речь о Высших, вот уж кто и несовершеннолетней бы не побрезговал, попадись ему в трудном положении, как Долька.
Маша почувствовала злость. Лучше бы они родились обычными людьми, тех защищают человеческие законы. Осечки тоже бывают, но по мелочам, а в
