никто его так ласково не ругал. Странный комок подступил к горлу, говорить не было никакой возможности, приходилось только трясти низко опущеной головой.
Видя такую невозможность диалога, наместник понял, что пора заканчивать беседу.
— Ты видел в предбанике вьюношу, — перевел наместник тему.
— Видел, — наконец поднял глаза Миша.
— Так вот, это тебе напарник будет — на забор.
— Не… зачем, куда мне… не нужен мне напарник, — внезапно обрел дар речи Михаил.
— А тут уже я решаю, нужен или нет, — продолжая довольно улыбаться, заключил наместник.
— Отец Федор, батюшка, не нужен мне напарник, — жалостливо выглядывая из под бровей бубнил Миша.
— Эт почему же, позвольте поинтересоваться.
— Да он не сдюжит, у меня кирпичи по пять кило, он через два часа скиснет, — сказал первое что пришло в голову Миша.
— А вдруг не скиснет, почем ты знаешь…
— Да что я, не вижу что ли, он в жизни ничего тяжелее шариковой ручки не держал.
— Нельзя, нельзя, Мишенька, судить о людях только по их виду, а тем более здесь, в доме Божьем. Тут у людей такие качества просыпаются, о которых они и сами не подозревают. Потому как дух здесь особый, монастырский. Его своим подвигом монахи многие годы взращивали. Тут всякий человек другим становится. А ты такие вещи говоришь.
Миша опять засопел.
— Позови-ка его сюда, Мишенька…
Миша обречённо открыл дверь и вопросительно глянул на наместника.
— Костя его зовут, — подсказал тот.
Костя увидел, как высунувшаяся из двери вихрастая голова что-то буркнула невнятно, но имя своё он всё-таки разобрал. По открывшейся двери он понял, что его приглашают войти.
— Вот, познакомьтесь — Константин и Михаил, — радостно вышел из-за стола наместник, — прямо как Кирилл и Мефодий. И тут же, отвечая на повисший немой вопрос, добавил — это они когда монахами стали, нареклись Кириллом и Мефодием, а в миру были как раз Михаил и Константин, — батюшка радостно потирал бока рясы.
Добро. Звонок
Майское солнце уже готовилось к летнему зною и расправляло лучи, пробуя свои силы. Миша и Костя, пройдя по монастырскому двору, направлялись по алее в столовую… трапезную, как её здесь называли. Наместник о чём-то размышлял, глядя им вслед, как в кабинете зазвонил телефон. Подняв трубку и сказав задумчивое «алло», он тут же расплылся в улыбке:
— Здравствуйте, матушка, как ваши дела…
Дела на той стороне были не очень.
— Да всё слава Богу, отслужили Пасху, теперь вот разговляемся…
— Слышу что-то вы хотите мне рассказать, матушка, — заметил отец Фёдор обеспокоеную интонацию собеседницы.
— Да, вот, не знаю с чего начать-то, — созналась матушка.
— Да вы и начните-то с начала — чего тут знать-то, — пошутил наместник.
— Развалили мы стену второй раз уже, — начала повествование настоятельница.
— Как второй?
— Да вот так — уж больно несуразно да криво положили. Одно наказание мне с этими «мастерами», — с сильным нажимом на «мастеров», продолжила матушка.
— Что, как в первый раз что ли?
— Даже ещё хуже…
— Да уж, испытывает Вас Господь для чего-то.
— Видимо, не нравится Ему наша кладка, всё велит разобрать. Я вот думаю, может монахинь своих сподобить на это дело, чай сестрицы засиделись, только нет у нас навыка кирпичного. Совсем нет.
Наместник уже знал в чём дело и широко молча улыбался.
— Вот я и думаю, мож у вас кто знает кирпичное дело, — продолжала настоятельница, — что скажете, отец Фёдор?
— Да то и скажу, что только что с вашими каменщиками и разговаривал.
— С теми что нам стену клали?
— Да нет, с теми что у меня кладут, и к стене у меня вопросов нет, матушка. Никаких.
— Так что её спрашивать, она каменная, — пошутила матушка и добавила, — так может тогда Вы нам их одолжите?
— Как завтра-послезавтра закончат они угол, так и подумаю об этом. Только они не рабочие у нас, а послушники, нужно будет что-то придумать. Командировку им оформить, скит временный, послушание или ещё что.
— Уж подумайте, батюшка, пожалуйста, а мы уж помолимся и за вас и за них, чтобы думы у вас светлые были да радостные.
— Ну и слава Богу, матушка.
— Слава, слава, храни Вас Бог, батюшка, — настоятельница куда-то спешила и торопилась закончить разговор.
— И вы не хворайте, — отпустил её отец Фёдор и положил трубку.
Есть. Командировка
Полуденный зной, запах сирени и жужжание шмелей уже вплотную подобрались к соседней реке, оставляя прохладу лишь в самой воде да тени прибрежных ив. Угол, который нужно было закончить, к счастью находился по соседству с двухэтажным жилым монастырским корпусом и прятался от солнца под защитой его толстых стен. Михаил особо не торопился с кладкой, выдавая за день не более пяти-шести рядов. Кирпич подбирал тщательно, словно долго изучая его родословную и потом находил ему лишь подобающее положение. Костя с большим вниманием следил за этим процессом, радостно таская на осмотр всё новые и новые блоки.
— Вот смотрю я на тебя, Костя, и думаю, — внимательно рассматривая новый кирпич, начал Михаил.
И, не отрываясь от процесса, продолжил после небольшой мхатовской паузы, — что тебя привело сюда? На слове «сюда» кирпич занял своё место в кладке. А? — повернулся он и, наконец, взглянул на Костю. Костя стоял с новым кирпичём и думал как отвечать. Вопросом на вопрос вроде не к месту, по существу долго, отшутиться глупо.
— Не знаю, — сознался он.
— Вот и я не знаю, — взяв кирпич, Миша вновь углубился в его изучение.
— Сегодня уже закончим, — съезжая с темы, предположил Костя.
— Не исключено, — задумчиво отмеряя мастерком линию на кирпиче, отвечал Миша. Он поставил кирпич на торец лесовой балки и вдруг резко «хлоп!» по нему, и та часть, что была по правую сторону от линии, глухо упала вниз.
— Круто… восхищённо протянул Костя.
Насмешливо улыбаясь, Миша молча намазал раствором новоиспечённые полкирпича и аккуратно поставил в кладку.
«Михаила и Константина к наместнику!» — донеслось из-за угла корпуса. Через полминуты оттуда же показалась бородатая голова и спросила «Слышали?»
— Слышали-слышали, — ответил за двоих Миша, спрыгивая с козел.
Бородатая голова исчезла.
В кабинете у наместника, несмотря на отсутствие кондиционера, было прохладно. Северная сторона летом просто спасала. Толстые двухсотлетние стены летом сохраняли комфортую температуру, а открытое окно манило запахами полевых трав и близлежащих дубрав. Хорошо, когда монастырь за чертой города, — думал наместник, разглядывая две фигуры, приближавшиеся к нему через монастырский двор.
— Заходите-заходите, — не дожидаясь стука в дверь громко пригласил отец Фёдор.
— День добрый, здравствуйте, — по очереди поздоровались молодые люди.
— Здравствуйте-здравствуйте.
Эта монастырская привычка повторять слова пошла ещё от предыдущего
