class="p1">Она порывалась пойти в лес, правда хотела рискнуть ради спасения отца, но матушка отговорила. Плакала, хватала за руки, молила не покидать ее, все твердила, что чувствует — нельзя пусть дочь в лес: не вернется живой. Марта пожалела ее, сдалась. И вот теперь она здесь. Мать была в горячке и не могла знать, куда отправилось единственное ее дитя ради призрачного шанса на спасение. В конце концов, у нее, у Марты, тоже не осталось никого, кроме матери. Из-за частых переездов связь с друзьями извечно истончалась, а завести здесь новых Марта не успела. Разве что болтала иногда с сыном пекаря, да помогала местному лекарю, потому что отец учил различать травки и правильно их собирать. Травником-зельеваром он не был, но о растениях знал столько, что и на сотню трактатов хватило бы.
— В тебе нет магии, дочка, — задумчиво глядя, как зачахший, казалось, побег тянется к рукам Марты, удивлялся он. — А растения ластятся к тебе, будто тоскующий щенок к хозяину. Столько загадок повидал на веку, а главная — собственная дочь.
Она скучала за отцом. Безумно, до желания рыдать в подушку. Отчего-то, пройдя по лесу до самого замка, ощущала тоску с удвоенной силой. Стоя в едва освещенном свечами помещении — должно быть, гостиной — Марта думала, удалось ли отцу добраться сюда тоже. Не здесь ли оборвался его путь? От руки ли хозяина дома, отчего-то еще не явившегося выкинуть незваную гостью прочь.
— Простите… — неуверенно, слишком тихо, чтобы в самом деле привлечь внимание, уточнила Марта. Пламя свечи по левую от нее руку дрогнуло от дыхания, изломанными тенями уродуя очертания канделябра. — Хозяева? — какой дурочкой она себя ощущала! Пбирушкой с базарной площади — не иначе.
Замок молчал. Ее не выкинуло из двери порывом ветра, не ударило о стену силой чужого гнева, невидимая рука не сдавливала шею. Марта ожидала чего угодно, рисуя себе самые страшные картины, но вот она стоит в темноте и ничего не происходит. Обернувшись, Марта дернула за ручку двери — та не поддалась. Видимо, ее все-таки заметили. Кто-то невидимый вынуждает гостью зайти подальше в этот капкан. Марта дернула дверь еще раз.
— Я бы не тратил силы, девочка, — вздрогнув от неожиданности, Марта развернулась на звук. Старик. Лет шестьдесят — не меньше. Выправка и камзол выдавали в нем дворецкого или кого-то из этой братии.
— Здравствуйте, господин, прошу прощения, что нарушила покой этого дома, я… случайно, — Старик насмешливо изогнул бровь, вдруг перестав быть похожим на учтивого слугу.
— Какой я тебе господин, дитя. Идем, раз пришла. Гостьей будешь, — он вел себя так, будто гости в замке — дело обычное. Будто у них тут ежедневно готов прием на случай, если кто-то из соседей нагрянет с визитом без записки и сговора.
“Интересно, он настоящий? “- Марте вдруг подумалось, что старик вполне мог быть призраком или даже живым мертвецом. Марта никогда не видела ни тех, ни других, но слышала всякое и теперь вдруг отчего-то скользнула взглядом по стене, убеждаясь, что худая фигура провожатого отбрасывает тень. Дурочка и фантазерка. Надо же такое надумать.
— А хозяин? — Ей хотелось, чтобы голос звучал учтиво и твердо, но страх отчетливо читался в тоне.
— Дома хозяин. Сейчас вот и познакомитесь, — по голосу не было понятно, какие чувства испытывает старик по поводу предстоящего знакомства. Его тон утратил былую насмешливую прямоту и участие, став ровным, отстраненно-официальным.
— К нам не каждый день гости захаживают, особенно девушки. Вы уж простите, что не подготовились. — Как будто они бы готовились, пришли она голубя с просьбой принять и облагодетельствовать! Марта, вдруг осмелев, фыркнула.
Они шли по длинному коридору, застеленному мягким синим ковром. Первый шаг было боязно делать — туфли-то ее с улицы в лесной грязи, но след на ковре сразу же исчез, будто и не было.
— Хозяин… как его зовут? — зачем-то спросила Марта, разглядывая тяжелую, исчерченную рунами дверь. Свитые в замысловатый рисунок письмена казались колдовским оберегом, запечатывающим нечто опасное внутри, чтобы оно не вырвалось наружу, уничтожая все кругом. Марта поежилась. Придумается же такое.
— Вот сама и спросишь, девочка, — усмехнулся странный дворецкий, не слишком учтиво, зато весьма широко распахнув перед гостьей дверь кабинета.
Глава 2
Хозяин черного замка
Дверь снова чавкнула за спиной щелчком затвора. Марта вздрогнула, понимая, что вот он момент истины. Она теперь один на один с хозяином замка. С тем самым магом. Медленно подняла глаза, прямо перед ней, за тяжелым столом из явно дорогой древесины, сидел… совсем не тот, кого она ожидала там увидеть.
Когда крестьяне судачили о спятившем маге, почему-то предствлялся мужчина средних лет, худой, высокий, с первой сединой в непременно черных волосах. Длинные пряди, как символ великой магической силы, острые, как клинки глаза. Тоже, конечно, черные, как сама адская тьма. Носить он должен балахон, на крайний случай плащ и голос такой, низкий, потусторонний, чтоб сразу бросало в дрожь и хотелось помереть самостоятельно, не утруждая господина мага необходимостью марать руки.
Из-за стола, откинувшись на спинку кожаного кресла, на нее с усталым безразличием смотрел молодой человек. Марта не дала бы ему больше тридцати. Конечно, маг мог, наверное, выглядеть моложе своих лет — Марта слышала, что некоторые колдуны жили дольше обычных смертных, но не знала, правда ли это и на всех ли распространяется. Магии кругом было немного, магов еще меньше. Спросить как-то не доводилось.
Вдруг позабыв о страхе, гостья беззастенчиво изучала хранившего молчание хозяина. Он не был худым, скорее жилистым. Плечи казались шире, чем у ее отца. Не был маг ни старым, ни седым, ни немощным. Только чуть заметно бледным, как те, кто после долгой болезни давно не выходили на воздух. Глаза его — карие, а не черные — не метали молнии, не горели адским огнем. Обычные вполне глаза, как у всех. Руки, сложенные ладонями одна на другую, тоже обычные, не старческие, не болезненные, без когтей. Человеческие руки. Одет опрятно. Дорого, но не в балахон. Обычная рубашка, белая, между прочим, не черная, обычный же шерстяной кардиган поверх. В замке не было холодно, но хозяин, казалось, мерз. С чего она это взяла?
— Насмотрелась? — вот и голос тоже нормальный, не старческий, не загробный. И лечь-помереть не захотелось, как ни странно. Марта смутилась, вспомнив, что она тут гостья и рассматривать человека вот так, как минимум невежливо.
— Простите, — стушевавшись промямлила она.
— Я не хотела.
— Что? — реплика показалась выдранной из контекста чужой фразы. Марта не сразу поняла,
