class="p1">— Помогите! Я здесь! Я потерялась! Я здесь!
Понимаю, что в такой буре на меня легко не обратить внимание, поэтому кричу изо всех сил. И вскоре слышу, как кто-то приближается… И чудом нас не давит!
Это большие сани, запряжённые двумя конями. Они ржут, заставляя дочку испугаться и прижаться ко мне сильнее.
— Где ты? А, всё! Залезай давай! Чья будешь-то?
Мужчина тут же начинает суетиться, подаёт руку, помогает забраться. Мне плохо его видно.
— Что произошло? — игнорируя все вопросы, спрашиваю я.
— А что? Погода, вишь, недовольна из-за того, кто к нам пожаловал… Чтоб пусто было этому генералу.
— Генералу?
— Да, змею этому… Дракону проклятому! Разбил войска наши, теперь победитель. Может в любую деревню заявляться и что хочет требовать. А иначе новый император казнит. Так и дочку мою уволокёт… Эх…
Он ещё причитает, а я молчу в ответ.
Боюсь, что впаду в истерику, если стану вслушиваться. Выберемся из этой жуткой пурги, тогда-то я всё и выясню. И лучше у кого-нибудь другого.
Из его россказней только вылавливаю:
— А я понял, кто ты. По одежде-то. Давненько-то вас не было в наших краях.
Что понял по одежде? И как только умудрился что-то рассмотреть?
— Попаданка, значит. Это боги мне тебя послали, чтобы умаслить генерала. Смазливая, надеюсь?
Он будто всматривается в меня сквозь снегопад несколько секунд, а затем хлопает в ладоши и выкрикивает:
— Отлично!
Глава 3
Ничего не понимаю… И что это всё значит?
Разумеется, я не кидаюсь прямо в санях что-то выяснять или возмущаться. Опасаюсь напугать свою малышку. Она должна видеть, что её мама уверена в том, что всё будет хорошо.
— Кажется… — заявляет Пелагея, уткнувшись мне в шею, — мы попали в другой мир.
Я крепче укутываю её.
— Думаешь? Как ты это поняла?
У моей дочери очень хорошее воображение. Она всегда мыслит интересными образами, у неё многогранные фантазии. И я стараюсь не загубить в ней этот талант, а наоборот поддерживать его. Может быть, она в будущем будет писать сценарии фантастических фильмов или рисовать необычные картины.
— Ведьма, — шепчет Пелагеша, — это она нас сюда отправила.
— Та старушка? — впрочем, кого я обманываю? На «старушку» она была похожа меньше всего. — И как же?
Я машинально задаю дочери вопросы, чтобы заговорить её, а сама с ужасом осознаю, насколько на самом деле странно всё то, что сейчас происходит. Падение в сугроб, вмиг поднявшаяся буря, а самое главное — сани, запряжённые конями. Я такое только в фильмах видела. Откуда этому мужичку, рассуждающему о драконах, появится в нашем дворе?
— С помощью шубы, — просто отвечает доченька. Так просто, будто это я дурочка, что сразу не догадалась. — Мне кажется, что так. Это волшебная шуба. Как… волшебная шуба.
Я усмехаюсь и целую её в макушку.
— Ну что ж… Я как раз собиралась переезжать. Надеюсь, здесь не всегда так холодно.
— А мне нравится! Снег очень красивый…
— Ну тогда, может быть, и останемся…
С каждым мгновением мне становится всё страшнее. Вдали сквозь поредевший снегопад горят огни. Мне кажется, что это деревня. Низенькие деревянные домики, каждое окошко согрето светом, уютно… Конечно же, такого места нет в нашем городе. По крайней мере, рядом с тем районом, где я сняла квартиру.
— Да ты только не истери, ладно? А то знавал я одну… Давно это, конечно, было, — мужчина обращается ко мне, я волей неволей его слушаю. — Конечно, давно это было. Лет уже двадцать пять назад. Как время летит… Видел, в красном платье, значит, с открытой спиной, стыд-то какой, кричала тут, требовала штуку какую-то… не помню, как называется. И такая крикливая была, что продали её по дешёвке одному вельможе. Так он её и прибил скоро.
— Мама… страшно… — шепчет Пелагея.
— А ты не слушай его. Это же шутка просто, — отвечаю так же тихонько. — Тем более мать твоя совсем не крикливая. Правда же?
— Ну да. И без платья.
Я киваю машинально, а мужик продолжает:
— Да вельможи эти они такие… Извращенцы, — с явным наслаждением тянет он. — А генерал… Конечно, строгий, грозный. Но ты умнее будь, ласковее. Не спорь никогда, а то вы это умеете. Никто у вас женщин-то и не воспитывает… Все, про кого слышал… Ой… — он плюётся. — А шубка у тебя всё-таки хорошая. А ты как, в теле? Надо, чтобы в теле, но не сильно!
Пелагешу он ещё не заметил. Даже не знаю, что делать. На всякий случай я спешно запахиваюсь и лучше её прикрываю.
— Дочка, солнце, — шепчу ей на ухо, — пока сиди тихо, прячься. Пусть тебя видно не будет.
— Но почему?
— Потом расскажу. Ты не бойся. Просто сиди тихонько.
Рука у меня одна под шубой, чтобы держать дочку, другая в рукаве, чтобы опираться и не упасть с саней. Но надолго Пелагею я так не укрою, конечно.
Страшно…
Надеюсь лишь, что это сон. Что я всё-таки каким-то образом заснула на улице. Напугала свою девочку, наверное, какой ужас… Но люди добрые обратят внимание, растолкают меня, станут отчитывать.
Лучше так, чем правда оказаться в другом мире.
Хотя… смотря какой мир, конечно.
Мы подъезжаем к деревне, проезжаем мимо массивных деревянных ворот, на которых висят красивые резные фонари. Снег перестаёт, на небе уже видны звёзды. Всё пахнет иначе, всё вокруг кажется чужим, хотя и нет ничего особенно-необычного. Но уже сейчас, ещё сидя в санях, я чувствую себя ужасно одинокой и чужой.
Зато Пелагеше хоть бы хны. Она спокойно и послушно ждёт, когда я позволю ей осмотреться.
Но надеяться на это долго нельзя. Всё-таки она ребёнок, ей захочется посмотреть, что происходит. А если не захочется, она задремлет, и когда проснётся может забыться и попытаться выбраться…
Я допускаю, что меня правда захотят кому-то там отдать. И если я не смогу сбежать или ещё что, если ещё и дочку заметят, то… Я не знаю, что с ней будет.
Теснее прижимаю её к себе, а она вдруг шепчет:
— Мамочка… всё хорошо будет.
— Да, солнышко. Конечно. Только потише будь.
А вот и первая странность. Её мне даже сам мужик пояснил. Дома здесь расположены по кругу, между каждым что-то вроде широкой дороги, по которой сани и проезжали. В центре огромный двухэтажный дом из брусьев деревьев. Внутри люди шумят, наверное, это здание для собраний или местный клуб.
Дальше по сторонам света стоят дома поменьше, следующих уже восемь, потом, наверное, шестнадцать. Но так выходит, что ничего и нет кроме домов — ни сарая, ни огорода. Я
