укачивает всегда в разы меньше, чем того, кто сидит за пассажира, и не принимает участие в управлении. В самолёте тоже самое.
— И что?
— Всё дело в голове. За долю секунды у тебя вот здесь, — она прикоснулась своим пальчиком к его лбу, — рождается твоё действие, а уж потом тело это действие совершает. И за эти доли секунды мозг успевает послать в третье ухо соответствующий сигнал, и который и компенсирует там последующие угловые ускорения, и помогает, таким образом, справляться с тошнотой. А вот у того, кого везут, то есть у пассажира, эти сигналы от мозга не приходят, и любые угловые ускорения он воспринимает гораздо хуже, его вестибулярный аппарат с ними не справляется.
— А ведь точно! Помню, Толян рассказывал про кого-то из лётчиков из третьей эскадрильи, как его после пустякового ранения, он с ним госпитале меньше месяца провалялся, на спарке их комэск повёз, ну, вывозной полёт, ну ты знаешь, для чего…
— Да знаю я, Андрюша: для подтверждения лётных навыков.
— Точно, для этого! Так вот! Он, пока рулил комэск, там чуть всю кабину не облевал! Его ещё от полётов хотели отстранить, мол, последствия контузии и всё такое!
— То-то и оно! Вот я и подумала, что если бы самолётом управляла я, то меня бы и не тошнило.
— Так ты, выходит…
— Да, уж прости меня, но я, сидя тогда у тебя на коленях, привязалась к твоим мыслям и к твоим глазам.
— То, что ты можешь читать мысли, это не новость, а вот как можно привязаться к глазам?
— Да очень просто, — она пожала плечами, — просто привязалась, и всё…
— Неужели ты видела всё, что видел я?
— Да, — просто ответила ему девушка и смущённо улыбнулась.
— А как же… Как же… Вот ты сидишь сзади, тебе надо назад смотреть, фрицев в пулемёт выцеливать, а как же при этом возможно ещё и вперёд моими глазами смотреть? Разве возможно делать это одновременно?
Она беспечно пожала плечами:
— Не знаю, как-то получается… — потом согнала улыбку с лица и серьёзно пояснила, положив ладошку себе на лоб: — вот здесь я вижу две картинки: одна из моих глаз, вторая — из твоих, понимаешь?
Он обнял её, закружил, поцеловал. Поставил на землю.
— Ты…ты… прямо как этот… чёрт, как его… в этих… в мифах был, э-э, у древних греков такой был… В книжке читал.
— Аргус? — подсказал ему ангел.
— Вот! Точно! Аргус! — Андрей хлопнул себя по лбу, — был такой мифологический персонаж: у него было четыре глаза, он видел всё вокруг себя и никогда не спал!
— Ладно, уговорил, — заливисто расхохоталась Агния, — пусть я буду твоим Аргусом.
Глава 2. В особом отделе.
— Слышь, Андрюха! — комэск сделал последнюю затяжку от папиросы, и выбросил её в ведро с водой, — я вот чего хочу у тебя спросить: ты как, готов принять ведомого из молодых? Вроде как уже положено: воюешь справно, в воздухе осмотрителен, командирская жилка у тебя есть.
— А как же ты, командир?
— А что я? Подберу кого-нибудь из желторотых…
— Ну, а сам-то как хочешь?
Слава Миронов вздохнул, поднял брови, в задумчивости почесал переносицу:
— Привык я к тебе, когда ты рядом, то мне как-то спокойнее…
— Ну, так в чём же дело, командир? Полетаем ещё!
— Что, действительно, хочешь остаться у меня ведомым?
— А то!
Они ударили по рукам. Слава Миронов крепко пожал Андрею руку:
— В общем-то, я ничего другого от тебя и не ждал, спасибо!
К этому моменту угнанный немецкий мессершмитт уже улетел с аэродрома — через несколько дней после его появления на аэродроме, на транспортном самолёте Ще-22 прилетели несколько специалистов из НИИ ВВС: инженеры, техники, и один лётчик, знакомый с немецкой техникой. Они долго осматривали трофей, лазили во все лючки и отсеки. В конце концов лётчик из НИИ ВВС сделал на нём пробный подлёт, и почти сразу после этого, мессершмитт в сопровождении двух Яков с соседнего аэродрома (во избежание всяких неприятностей) стартовал в направлении тыла. Через пять минут за ним, стрекоча хиленькими 115-сильными моторчиками, протарахтел и Ще-2, в который были погружены некоторые агрегаты, снятые спецами из НИИ ВВС со второго мессера, который так удачно плюхнулся к ним на аэродром.
— Отгадай загадку, — Коля Никишин повернулся к аэродромному люду, наблюдавшему за неспешным взлётом двухмоторного транспортника, — моторы, как у У-2, нос, как у Ли-2, хвост, как у Пе-2, а летит едва-едва? Ну, чего, нет отгадчиков? — подначивал он окружающих.
— Ще-2? — прикинувшись дурочкой, подала голос Агния. Народ вразнобой засмеялся.
Коля, немного расстроенный стремительной отгадкой такого, как ему казалось заковыристого ребуса, картинно взмахнул руками:
— Ну прямо энциклопедия ходячая, я посмотрю, всё-то она знает!
— А ты балабол и трепло, — махнул в его сторону Алексей Макарыч, — тоже мне, х-фокусник! Цирк уехал, клоуны остались, и главный среди них — ты!
Коля подошёл к Андрею, и косясь на стоявшую тут же Агнию, взял его под локоть и жарко дохнув ему в ухо, спросил вполголоса полушутливо-полусерьёзно:
— Андрюха! Я давно подозреваю, что она читает мои мысли. Я же вот только-только про себя подумал: «Ще-2», а она такая: бац! Ще-2! Ну скажи, разве такое возможно?
— Конечно, — Андрей кивнул с самым серьёзным видом, чем окончательно сбил с толку старшего сержанта. Опасливо косясь на предмет своих подозрений, стоявший тут же, рядышком с ними, он, глубоко задумавшись, бочком-бочком, да и скрылся за ближайшим штабелем ящиков.
Агния, пряча шкодливую улыбку, смотрела ему вслед…
— Старший лейтенант Чудилин, и эта… вы, барышня… к капитану Шелестову… вызывают! — посыльный, запыхавшись, материализовался перед ними.
Андрей давно ждал этого разговора, и тщательно готовился к нему, также давал подробные наставления Агнии, как себя вести с особистом. Вышло однако, совсем не так, как он предполагал. Вернее, сначала всё пошло, как по маслу, как и планировалось, но развязка, которая последовала в конце этой беседы, стала для него полной неожиданностью…
***
Первым капитан Шелестов допросил Андрея. Помучив его вопросами минут десять, и предложив ему всё сказанное им изложить на бумаге, он его отпустил, и пригласил для беседы Агнию. Андрей, излагая своё видение случившегося в письменном виде, беспокоился о том, что как бы Агния не наговорила лишнего, и о том, чтобы её рассказ повторял слово в слово то, что он поведал капитану. Беспокоился зря — хоть она и находилась на улице под присмотром сержанта-НКВДешника, она прекрасно слышала все его мысли, и следила за ходом разговора, не упуская ни малейших подробностей.
Когда пришла очередь Агнии, она смело вошла в избу, в которой
