него посоветовали не пить. Этот колодец был единственным источником воды для всей деревни, и когда-то давно она была чистой и безопасной для употребления, но в последние годы у нее появился странный запах. И хотя он был совсем слабым, люди связывали его появление с постоянно увеличивающейся в размерах свалкой неподалеку от деревни. Пресловутая зловонная гора настораживала жителей, и они опасались, что отходы просачиваются в землю и смешиваются с грунтовыми водами. Поэтому они перестали пить воду из своих колодцев, хотя их пакеты с мусором тоже оказывались в той же горе. Они считали, что колодезная вода вполне подходит для купания и сада. Но для питья они набирали воду из крана. Дом Бхаубааба на протяжении многих лет оставался без водоснабжения, поскольку в нем перестали жить еще тогда, когда колодезная вода считалась пригодной для питья. Он обратился в панчаят с официальной просьбой, но ему ответили, что прокладка труб займет слишком много времени. Высокие сорняки, растущие в колодце, – некоторые из них походили на небольшие деревья – были убраны, и внутри установлен электрический насос, чтобы набирать воду для бытовых нужд.
Пока дом Бхаубааба приводили в порядок, многие любопытные жители деревни заходили посмотреть на него и познакомиться с его новым таинственным хозяином. Среди них был Лакшми (сокращенно от Лакшминараян Шетти) – застенчивый молодой человек двадцати лет с внешностью кинозвезды. Он жил ближе всех к Бхаубаабу. Задний двор его дома был виден с участка Бхаубааба сквозь пол-акра густых зарослей, которые наверняка кишели змеями. Чтобы добраться до дома Бхаубааба, юноше нужно было обогнуть этот участок и пройти более длинным путем. Пока шел ремонт, Лакшми брал с собой небольшие бутылочки с питьевой водой для соседа и даже предложил привозить ему двадцатилитровые канистры на своем скутере до тех пор, пока его не подключат к городскому водоснабжению.
Жители деревни, решив, что в замкнутости Бхаубааба виновато его западное воспитание, пытались с помощью добродушной болтовни облегчить его возвращение домой. Несмотря на то что он был очень вежлив, их старания утомляли его, и он проникся симпатией к Лакшми, почти такому же молчаливому, как и он сам.
Лакшми, не сумев попасть в фильмы Каннада [6], вернулся из Бангалора и не вылезал из дома. Ходили слухи о трагическом происшествии на плотине, которое травмировало его и заставило вернуться в маленькую гоанскую деревню, с таким же безразличием относившуюся к этому событию, как и остальной мир. Лакшми был четвертым сыном в семье, и после его рождения родители отказались и от гонки за желанной дочерью, и от стремления угодить своей матрилинейной общине. Тем не менее он пытался расположить их к себе своими утонченными чертами лица и гладкой кожей, которые резко контрастировали с крепким телосложением и смуглостью его братьев из племени бунтов. В детстве над ним подтрунивали, так как мать одевала его в платья с оборками и вплетала ленты в его длинные шелковистые волосы.
Хотя он отказался от платьев и лент и подстриг волосы, как и остальные братья, в школе ему не удалось избежать насмешек одноклассников из-за того, что он слишком красив для мальчика. Не помогало и то, что его коротко звали Лакшми, как супругу бога, в честь которого он был назван[7], – бога, который наслаждался ролью мужа богини богатства. Он дрался с одноклассниками, чтобы они называли его Нараяном, но они не доставляли ему такого удовольствия.
В то время как его братья с трудом сдавали экзамены, играли в футбол и плавали в прудах коммунидада [8], Лакшми приносил из школы оценки выше среднего и проводил время дома, играя в настольные игры вместе с матерью, если у нее оставалось время, свободное от дел по дому, в котором проживало почти полдюжины мужчин. Он был довольно способен к учебе, но никто не знал, что с этим делать.
Его отец еще в юности переехал в Гоа из родной деревни близ Кундапура, в прибрежном штате Карнатака устроившись на работу в ресторан своего дяди в Колве. Оставшись в Гоа, он открыл собственный ресторан и женился на дальней родственнице, прежде чем поселиться в деревне, где они живут до сих пор. Дома семья говорила на тулу, а на улице – на конкани, и, хотя поначалу супруги с рвением твердили, что вернутся домой, как только накопят денег, с годами подобные высказывания стали частью какого-то ни к чему не обязывающего речевого ритуала, пока у них один за другим рождались сыновья, строился дом и завязывались прочные дружеские отношения.
Братья Лакшми бросили школу в четырнадцать лет, помогали отцу в бизнесе, осваивали ремесло и начинали самостоятельную жизнь, не достигнув своего двадцать первого дня рождения. Один из них переехал в Санвордем, где процветал его бар, обслуживающий водителей самосвалов. Другой перебрался на север Гоа, где занял должность менеджера в плавучем казино, а вскоре начал строить более амбициозные планы. Третий брат остался помогать отцу в деревне и следить за тем, чтобы бизнес приносил доход.
Лакшми тем временем закончил выпускной класс с хорошими оценками, что было связано скорее с тем, что никто из членов семьи не обратил на него внимания, когда он не бросил учебу, чем с тем, что они поддерживали его стремление к ней. Поскольку их бизнес шел как по маслу, никого не волновало отсутствие вклада Лакшми в бюджет семьи. Но, помимо этого, никто не имел малейшего представления, чем мальчику стоило заняться. К моменту окончания школы Лакшми превратился во взрослого и очень симпатичного молодого человека. Он имел высокий рост и светлую кожу. Прямые волосы он отпустил на несколько сантиметров и, когда они падали ему на глаза, откидывал их назад резким движением головы, очаровывая окружающих до глубины души. У него было овальное лицо с глубокими ямочками на щеках. Лучистые глаза медового цвета под длинными ресницами, казалось, скрывали озорство, и девочки из класса краснели, когда его взгляд скользил по ним. Поймав на себе этот взгляд, мать Лакшми громко вздыхала, удивляясь, почему он не девочка: «Она была бы настоящей Лакшми нашего дома!»
Таким образом, убедившись благодаря реакции окружающих женщин в своей привлекательности, Лакшми жаждал бо́льшего внимания – особенного, более достойного его. Он узнал, что дальний кузен в Бангалоре снимается в фильмах на языке каннада, и захотел присоединиться к нему и попытать счастья. Его родителям тоже понравилась эта идея. Если трое сыновей продолжают семейное дело, почему бы четвертому не пойти по еще не проторенной в их роду дорожке? Было бы чудесно иметь сына-кинозвезду.
Когда Лакшми прибыл в Бангалор на автобусе
