- Вы правы.
* * *
В дверь позвонили. И позвонили, надо заметить, Князевы стрельцы.
Кузя - а это скорее всего был он, потому как его плечи едва вписывались в дверной проем, - затянутый в кожу, готовую лопнуть на бугристых мышцах, с невозмутимым видом протягивал полиэтиленовый пакет с изображением голой бесстыжей девки. От пакета, как казалось и Студенту, исходил пьянящий запах съестного.
- Я нужен, шеф? - спросил Кузя, многозначительно глядя на меня, как на потенциального хозяйского врага.
- На полчаса свободны, - ответствовал барин, раскладывая на кухонном столе цыпленка табака, пиццу и суррогат "Наполеона" с Малой Арнаутской, если не хуже. - Прошу... - Широким жестом хлебосольной руки Степан Ильич приглашал меня к столу, видимо совершенно упуская из виду, что я нахожусь дома, а в гостях - он.
- Благодарю за приглашение, - съязвил я, усаживаясь на свое любимое место.
Помолчали.
- Так когда и сколько денег вы передали этому должностному лицу?
- Боже мой, ну зачем так?.. Просто подарок за предстоящие хлопоты. Да и зачем вам все это? Деньги-то утащила жена, и причем совершенно другие.
- Степан Ильич, я не возьмусь за ваше дело, если вы будете указывать, что мне нужно знать, а что не нужно. А засим - спасибо за ленч. Честь имею!
- В общем, передал я ему пять "цитрусовых" в курительной, в присутствии своих двух заместителей.
- Конкретнее?
- Ступина и Головина.
- Какими бумажками?
- Пять пачек по "лимону" десятитысячными купюрами.
- Хорошо, что было потом?
- Он сразу уехал.
- Кто остался?
- Все перечисленные плюс три девки: две для замов, а одна бесхозная, предназначавшаяся ему. Да еще вскоре уехала Любовь Андреевна со своим гладиатором. Она не любит оргий, предпочитает по старинке - возраст.
- Дальше.
- Утром часов в шесть - по машинам и по домам, к восьми-то на работу. Приезжаю, в квартире все разбросано. Ну, думаю, моча Лийке в голову ударила после видиков, поехала развеяться куда-нибудь. Помылся, побрился, оделся, а тут, прикинь, сюрприз: ключей от сейфа не могу найти. Вчера выкладывал, помню точно.
- От какого сейфа?
- От рабочего, где бабки лежали. Туда-сюда - нет ключей.
- А почему деньги не находились в бухгалтерии?
- Ну это... Я хотел... Как вам сказать...
- Ясно.
- Что ясно?
- То, что они лежать в сейфе бухгалтера не имели права.
- Во-во, это ты, Гончаров, подметил очень тонко.
- А бухгалтер знала об их существовании?
- Да. Любовь Андреевна их накануне выборочно пересчитывала.
- Кто еще знал?
- Ступин и Головин. Да зачем все это? Ведь уволокла Лийка, сучонка.
- Это хорошо, только объясните мне, откуда она могла знать, что в вашем сейфе находится такая сумма? Вы что, докладываете ей об этом на ночь глядя?
- Нет, но там всегда имеется довольно приличная "капуста".
- Кстати, когда вы ее туда положили?
- В среду утром. Сегодня должен был прокрутить.
- Ясно. Теперь позвольте нескромные вопросы. Кто их вам передал? Когда? И за что?
- Отвечу в общих чертах. Передали их утром в понедельник. Мне оплатили кое-какие посреднические услуги. Оплатил человек глубоко порядочный, деловой и состоятельный.
- Надо думать, если за хлопоты платит сто "лимонов".
Князя передернуло. Он хотел, видимо, осадить меня, но ограничился стопятидесятиграммовой дозой коньяку. Досадливо, с раздражением, оторвал цыплячью ногу.
- Знаешь, Гончаров, мне нужно найти бабки, нужен сыщик, а в моральном аспекте разберусь сам. Ладушки?
- Продолжайте.
- Так вот, ключей на месте не было. Уже тогда я заподозрил неладное, но полагал, что Лийка просто решила меня позлить. Ничего, думаю, у меня старая связка на конспиративной квартире. Заехал, забрал - и в фирму. Подъезжаю, чую, что-то не так. Толик уже там, мне знаки подает из кабинета. Захожу, сидит у них ночной охранник. Долбанутый какой-то, как поленом по голове, "а" и "б" связать не может. Дергается весь и, как дятел, долбит: Лия Георгиевна да Лия Георгиевна. Меня аж подташнивать начало. Опрометью в кабинет. Открываю сейф, а там "хрен да медный пряник". Я - назад и за шкварник его: кто был? Он опять: Лия Георгиевна да Лия Георгиевна. Утащил его к себе, отпоил водкой. Охранник в себя немножко пришел и говорит: часов в двенадцать в дверь позвонили, он посмотрел в глазок, увидел Лийку, дверь открыл, а она ему из баллончика залепила. Пришел в себя в два часа, вокруг колонны-быка завязанный, а на губах пластырь. Так до семи и сох, пока уборщица не пришла.
- Хорошо излагаете. Детально. Ладно, поехали.
- Куда?
- Сначала к вам домой, а там видно будет.
* * *
Чем больше я бродил по княжеским палатам, тем непонятнее становилось бегство его супруги. Чаша полна доверху, начиная с американского телефакса и вплоть до... не знаю уж чего. А ведь судя по всему, для его бедной женушки все это и было пределом мечтаний. Тут как нельзя кстати подходил лозунг: от добра добра не ищут.
Князь верной тенью скользил сзади, то и дело восклицая:
- Вот сука-то, вот сука! Чего ей не хватало? Шмотье, машина, золото. Чего еще надо?
- Любви? - предположил я.
- Да ну... Фригидная она, как тыква.
- Фригидная? А как же видики? - Я подошел к телевизору, собираясь его врубить, и тут заметил отрывной листок блокнота.
Сам блокнот находился на столе, что стоял у роскошного дивана, а листок лежал на полу. Красивый почерк извещал: "Стипан, ты казел. Ни ищи меня. Aurevoir". С этим язвительным посланием я ознакомил Князя. Он заплевался кипящим чайником.
- Дрянь! Из-за нее я Татьяну с детьми оставил! Падаль! Потаскушка ресторанная...
А я чего-то недопонимал. Было ощущение, что мне дали ключ не от того замка.
- Степан Ильич, успокойтесь. Налейте мне чего-нибудь и дайте подумать.
- Я ей биде из Финляндии тащил, - сетовал он, затухая, - тварь неблагодарная.
Тут же, на столике, лежала пачка сигарет с нарисованным на ней верблюдом. Я выудил одну и, развалясь на диване, попытался привести мысли в порядок.
Первое. Разобранная кровать в ее спальне.
Почему разобранная?
Человек собирается совершить в двенадцать часов преступление и ложится спать за два часа до этого. Как-то нерационально.
