не просто достойно сносила все услышанное, но будто становилась выше с каждым словом. Когда мадам Лафон закончила, мать просто ответила ей: «Нет». Мы не слышали, но отлично поняли: она ровно так и сказала: нет — и ни слова больше. Подобная смелость повергла нас в ступор, потому что мы знали, какая строгая у нас учительница. Вся эта длинная речь, а в ответ — только нет. Казалось, мадам Лафон смутилась. Она разнервничалась, замахала руками. Но мать не двигалась с места. Лишь повторила: «Нет значит нет». А затем произошло то, что лишило меня дара речи: стоя перед учительницей, которая, повторяю, не была примером нежности, мать поцеловала своего сына, школьного дурачка. И она не просто его чмокнула, не раздумывая, по привычке — нет. Она с удивительным старанием медленно запечатлела поцелуй. Вот что меня больше всего поразило. Правда. Я никогда не видел подобной любви матери к сыну. Даже не думал, что такое возможно.
О нем у меня сложилось двойственное впечатление: ужасающая мощь и удивительная нежность. Это может вам показаться странным или противоречивым, но я прекрасно представляю себе, как он заботится о ребенке. С другой стороны, я бы близко не подошел к его чаду. Вы же видели, что случилось с тем туристом. Медведь не отдавал себе отчета. Если бы он убил путешественника, я бы не удивился. Мы вместе учились в школе, и там все знали, что не надо злить парня — никогда, особенно если вас мало. Не просто так его прозвали Медведем.
Я полностью с вами согласен. Закон есть закон и действует на всех. Это ненормально, что малолетняя девочка так живет и никто о ней ничего не знает, даже власти. Понимаю, придется провести расследование, чтобы понять, откуда она взялась. Согласен. Но, если позволите, меня смущает, что вы не допускаете мысли, будто Медведь может быть отцом, лишь потому, что его мозг функционирует иначе, чем наш. Почему бы не поверить, что он познал женщину? Почему бы не предположить, что малышка — его дочь? Меня бы не удивило, что с такой матерью Медведь стал самым заботливым отцом среди нас. Меня бы не удивило.
Если я правильно понимаю, вам ближе гипотеза, будто он удерживает бедную девушку в гроте, делает ей ребенка, терпеливо ждет девять месяцев, а после родов забирает младенца и убивает мать. Вот если вам интересно мое мнение, тут вы полностью ошибаетесь. Медведю не под силу выдумать подобный план. Спросите у любого, кто когда-либо с ним пересекался. Это невозможно. Простите меня за грубость, но если вы вправду верите в такой сценарий, значит, до сих пор ничего не поняли. Я согласен лишь в одном: голову на отсечение даю, это его дочь. Если малышка выжила после стольких лет в экстремальных условиях, то лишь потому, что о ней заботились, ее любили. И именно эта любовь позволила ей расти и быть счастливой, хотя подобные обстоятельства нам кажутся чудовищными. Если она выдержала, то только благодаря ему. Вы же слышали, что говорил тот парень, который бегает в горах, кажется, его зовут Люк. Он утверждает, что видел их время от времени, что малышка и Медведь прекрасно ладили. Несмотря на серьезный недуг, он смог построить семью — и это, я думаю, достойно восхищения.
Мы
феи
чуем
страх великанов.
В нижнем мире
великаны
боятся
повсюду в нижнем мире
все время в нижнем мире
всего.
Великаны
дрожат
трясутся
в нижнем мире.
3
Мариэтта. Мы с женой зовем ее Мариэттой.
О, Мариэтта поселилась в наших краях где-то лет тридцать назад. Да, примерно так, потому что у нас тогда только-только родился младшенький. В то время ее сын, совсем кроха, мало чем отличался от нашего. Она вместе с ребенком переехала. Нам все-таки было интересно, где же отец. И существует ли он вообще. В таких случаях сложно не задаваться подобными вопросами. Молодая мать, ребенок — сами понимаете.
Да, это я продал им амбар. Он ничего не стоил, поскольку на этой суровой земле работать невозможно. Там наверху доволь-но крутой склон, все уже начало зарастать, а у меня других дел полно, кроме как заниматься той дырой. Все только выиграли от продажи. Сам не знаю как, но в итоге вместе с амбаром я продал ей небольшой участок земли. Она была довольна, я тоже. Остальное неважно.
О, потом мы с ней виделись, как и все остальные. В деревне, когда она отводила мальчугана в школу. Мы там рядом живем. Потом мы пересекались на рынке Сен-Марселя пару раз. Здоровались, как и положено людям. Ничего более.
Нет, я туда не поднимался. Мы живем в Урдуше, я же говорил, в самой деревне. Понятия не имею, что там теперь наверху. Я видел то, что заметно снизу, с дороги, но это и остальные видят. Повсюду лес. А туда нет, я не поднимался. Там их дом, а не мой, не понимаю, с чего вдруг мне ходить и беспокоить людей.
О, амбар маленький, для овец. Не знаю, наверное, метров шесть на четыре. Северная стена полностью уходит в землю. Там настолько круто, что крыша сзади равняется с почвой. Чтобы работать на подобных склонах, нужны крепкие ноги. Раньше, когда там были еще луга, мы просто косили траву. Хранили сено в амбаре и в межсезонье кормили скот. Там никто, кроме животных, не жил. Все предпочитают деревню. А вот в последнее время появились всякие, желающие забраться повыше. Начали скупать развалины то тут, то там, по всем долинам, обустраивать их для жилья. Раньше так не делали. Нет, не делали.
О, нас с женой ничего не смущает. Пусть живут как вздумается. Пока это никому не вредит. Мы избавились от амбара, а ей нужно было жилье, так что все хорошо. Не на что жаловаться. Нет, нас не волнует, что некоторые хотят селиться там наверху.
Да, я поднимался туда с вашими коллегами на вертолете. Наверное, потому что хорошо знаю края. Ну еще, как я вам сказал, она купила у меня амбар. Я никогда раньше не летал на вертолете и не видел пейзажа сверху. Поверьте, там все поменялось. Сильно заросло местами. Где раньше были луга, теперь один только лес. Скажете, этого стоило ожидать, везде так, да я и не удивился. А вот вокруг амбара, где они живут, все чистенько, ухоженно. Лес не кажется таким
