на твоего сводного брата, чем на отчима. И ты сама так сказала: Броуди даже не часто приставал к тебе.
На этот раз Ремеди ничего не говорит. Я прижимаюсь глазом к щели, но стол — это все, что у меня есть. Пятна от лака для ногтей. Пустая бутылка из-под воды. Кожура от апельсина.
— Мне не следовало этого говорить. — заикаясь говорит ее подруга.
На этот раз Ремеди проходит мимо щели, и я мельком вижу ее руку. Черный лак на ногтях, всегда облупленный. Ее пальцы обхватывают другую руку, будто она обнимает саму себя.
— Я должна это сделать. — говорит Ремеди. — Или я не прощу себя.
— Ты не знаешь, на что он способен.
— Я уже имела дело с такими людьми, как он, раньше.
— Броуди все еще был твоей семьей. Уинстон — никто. Он действительно может причинить тебе боль, Ремми.
— Я не позволю, чтобы это вновь сошло кому-то с рук.
В этих словах есть ярость, которая заставляет замолчать их обеих. Решительное заявление о том, что Ремеди знает, чего она хочет. Её подруга вздыхает, но Ремеди ничего не говорит, чтобы ее успокоить. Она не собирается сдаваться. Мне это нравится.
— Ты должна быть осторожна. — смирившись говорит подруга.
— Я так и сделаю.
— Ты делаешь это в одиночку. Это значит, что у него больше власти над тобой.
— С другой стороны, он нас не достаёт. — хихикает Ремеди.
— Это было бы намного лучше. Я могла бы отвлечь его, пока ты будешь с ним разбираться.
— Да, точно!
Они обе смеются, и, наконец, я отключаюсь. Разговор становится монотонным, бубнящим о работе, школе, семье — темах, которые меня мало волнуют. Я не понимаю термина "лучшие друзья", но, судя по тому, как эти двое разговаривают, я полагаю, что это выглядит именно так.
В конце концов, её подруга уходит, и Ремеди вздыхает. Она вздохнула с облегчением, и я тоже. Голос этой подруги, подобен измельчению барабанных перепонок на терке для сыра. В передней части дома скрипит замок, дверь спальни захлопывается, а затем компьютерное кресло скрипит под весом Ремеди.
Щелкает клавиатура, значит, она пользуется своим ноутбуком. Я проверяю приложение для телефона, переключаясь на зеркальный экран. Она листает обычные страницы в социальных сетях, и ищет поместье Уинстонов и самого мистера Уинстона.
Она останавливается на старом заголовке:
Кассиус Уинстон, владелец и генеральный директор компании Winstone, отшельник-разработчик с Юго-Востока Соединенных Штатов, обсуждает свои новые проекты в Ки-Уэсте.
По крайней мере, они правильно поняли "отшельническую" часть.
Ее телефон звонит, и пока она проверяет его, я переключаюсь на просмотр веб-камеры. Ее рука лежит на клавиатуре, а взгляд прикован к телефону, лежащему у нее на коленях. Она улыбается, затем встает и выходит из комнаты. Грохот водопровода разносится по всему дому, как будто старую машину, с трудом, пытаются завести.
Она, должно быть, собирается принять душ. Обычно я предпочитаю подождать, пока соседи уснут, чтобы уйти, но у меня нет времени. Я делаю длинные, осторожные боковые шаги по углублению в стене. Благодаря постепенным, мягким движениям моей груди и ног по внутренним стенам, вероятность того, что она что-нибудь услышит, нулевая, особенно при включенном душе.
Как только я протискиваюсь в узкое пространство и вылезаю из люка в полу, я провожу руками по своей одежде, стряхивая пыль. Затем выхожу через заднюю дверь. Она никогда этого не слышит.
Я расслабляюсь за рулем своей машины. Бледная луна освещает ярко-голубое небо, и я киваю головой туристам на тротуаре: пьяным, спокойным, совершенно ничего не подозревающим. Несколько полицейских бродят рядом с ними, дольше, чем обычно, особенно в течение дня, однако гражданские кажутся бесстрашными.
Такие ужасные убийства, подобные тем, которым подверглись жертвы убийцы из Ки-Уэста, не помешает им насладиться послеобеденным отдыхом. Они цепляются за веру в то, что с ними этого никогда не случится.
Женщина в красном кружевном трико и тонком свитере скачет вприпрыжку перед одним из баров Spring Breaker, ее бедра покрыты зимними мурашками. Мой мысли возвращаются к Ремеди.
Кружевные татуировки на ее груди, спускающиеся между ног, словно она никогда больше не сможет по-настоящему обнажиться. То, как она ответила на телефонный звонок из своего агентства, было забавно. Так официально и вежливо, как будто она полностью заслуживает доверия, и не является девианткой, которая срывает зубчатые зажимы со своих сосков, чтобы кончить.
Нет.
Для всех остальных она Ремеди, ангел, готовый устроиться на работу к человеку, который ударил ее лучшую подругу. Она делает это, чтобы защитить от него свою подругу и весь остальной мир.
Аплодисменты. Это, друзья мои, Ремеди Бассет.
В магазине Mike's Home Supply — это ближайший магазине бытовой техники в этом районе — кассир склоняет голову, втягивая её в плечи, как собака, которую слишком много раз пинали. Однако, он не такой наивный, каким кажется. Я щелкаю зубами, давая ему понять, что я его вижу. Владелец выходит из подсобки.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он. — Ты все еще работаешь?
— Мне не хватает этой длины. Есть еще?
— Двадцать три на девяносто три?
То самое. Я киваю.
— Цена та же, что и вчера?
— Я отправлю авансом.
На мгновение я отвлекаюсь, все время держа себя в поле зрения кассира. Хочу отрезать ему пальцы, просто чтобы увидеть выражение его лица, когда он поймет, что все его подозрения на мой счет верны. Но если я убью его, то не смогу видеть, как он корчится.
Владелец бросает стеклопластиковую доску на прилавок, и я лениво подхожу к кассе.
— Сегодня опять, Кэш? — спрашивает кассир.
Я выкладываю нужную сумму на прилавок, не отрывая взгляда от кассира. Он всегда насторожен, когда дело касается нашего взаимодействия. Выпрашивал карточку для хранения в картотеке. Спрашивал мое имя на случай, если им понадобится связаться со мной по поводу новой партии товара.
"Кэш" вполне достаточно. Я знаю свое место, и нет никаких причин тратить время на бессмысленные взаимодействия.
Но мой член дергается. Мне нравится знать, что он боится меня. Я наклоняю голову в сторону кассы. Я ему не нравлюсь с тех пор, как я помог прикрыть его задницу за кражу из магазина.
— Не волнуйся, малыш. — говорю я. — Ты застрял со мной на какое-то время. По крайней мере, до тех пор, пока я не закончу эти проекты.
— Кажется, вы говорили, что скоро переезжаете?
Ах, значит, он помнит.
— Когда-нибудь.
По правде говоря, мне насрать на воровство. Впервые я украл мясо для ланча из продуктового магазина, когда мне было девять лет. Но мне нравится иметь власть
